Спасите наши души

Денисов был в своем кабинете один, он сидел за столом, нахохлившись и положив руки на столешницу, и ничем явным не занимался. В принципе, на мой взгляд, он был именно тем, кем выглядел — выдернутым на работу человеком, который наметил на выходные много дел, с работой не связанных. Я понимал, что он злится не на тех, кто его заставил сидеть в этом кабинете в ожидании неспешно прогуливающегося по Москве старшего лейтенанта, а как раз на этого самого старлея, который, как я знал точно, ни в каких смертных грехах замечен не был. Но мы с Денисовым играли в одну игру и по одним правилам, поэтому я коротко доложился, прошел к столу и сел, положив перед собой папку из кожзаменителя, в который для солидности засунул несколько пустых листов — в дополнение к служебной записке Макса.

Денисов неодобрительно покосился на эту папку, но ничего не спросил. Вместо этого он коротко бросил:

— Рассказывай.

И уткнулся взглядом в стол, избегая смотреть на меня. Это могло быть как хорошим, так и плохим знаком. Впрочем, максимум, что мне грозило — увольнение с лишением звания, но на такое наказание я, кажется, ещё не наработал.

Я начал с вызова на обыск у Якира. Мол, получил недвусмысленный приказ начальства, прибыл, поелику возможно быстро, загнав по дороге парочку лошадей, затем внимательно наблюдал за работой группы наших коллег из центрального аппарата…

— С чего ты взял, что они ничего не собирались находить?

— Коробки с неподцензурной литературой и прочими антисоветскими материалами стояли в ванной комнате, прямо под ванной, накрытые грязными тряпками, — пояснил я. — Они туда даже не заглядывали, как и в туалет, где в сантехническом коробе тоже можно спрятать много интересного. Ещё пропустили кухню, но я не знаю, было ли там что-либо…

— Понятно, — перебил он меня. — О чем ты говорил с хозяевами квартиры?

Отпираться, судя по всему, было бессмысленно.

— Только с Петром Ионовичем. Его мать весь обыск провела в одной из комнат, я её и видел мельком, а супруга ушла, когда он согласился со мной поговорить.

— Хорошо. И о чем ты разговаривал с Петром Ионовичем?

— Поначалу я пытался вывести его из равновесия, использовав одно дело из текучки — если помните, артист из музыкального театра, у которого самиздатовского «Чонкина» нашли, — Денисов коротко кивнул. — Неудачно, этот Якир на такие фокусы не попадается. Пришлось спрашивать его в лоб, какие у него претензии к советской власти.

Денисов заинтересовался и даже посмотрел на меня.

— Вот как… — протянул он. — И что же он тебе ответил?

— Он боится возвращения сталинских времен, — я сказал это как можно более безразличным тоном. — В принципе, это неудивительно, учитывая его биографию. Другое дело, что своими действиями он приближает тот момент, когда нам придется применить к нему меры социальной защиты… не те, что к его отцу, конечно, попроще, но для его семьи хрен редьки не слаще. К тому же его дочь тоже замечена в диссидентских делах.

— И зачем же ты это спрашивал? — угрюмо спросил полковник.

— Цель была та же самая — вывести его из равновесия, заставить ошибаться и раскрыться.

— Удалось?

— Частично. Правда, мне не очень понравилось то, что я услышал, — я закинул крючок и ждал хорошей поклевки.

— И что же ты услышал?

«Есть!»

— То, что моя теория о финансировании диссидентского движения из-за рубежа оказалась неправильной.

Теперь я заинтересовал Денисова по полной программе. Он убрал руки со стола и уже безо всяких экивоков уставился на меня широко открытыми глазами.

— Ты и об этом с ним говорил?! — с легкой угрозой спросил он.

— Это была основная цель беседы с моей стороны, — повинился я. — Дело в том, что заходить с эмигрантской прессы и изданных на Западе книг можно, но в какой-то момент нам всё равно потребуется информация изнутри этого сообщества. Насколько я знаю, с информаторами в их кругах у нас туго, поэтому самый простой способ — спросить напрямую у тех, кто может обладать соответствующей информацией.

«Мой» Орехов про наличие информаторов КГБ среди диссидентов ничего не знал, и я считал это отсутствием у него амбиций и стремления к расширению поля деятельности — ему вполне хватало общения с его артистами, и на большее он не претендовал. Но любой сотрудник органов должен иногда смотреть по сторонам, чтобы не пропустить что-то жирное и вкусное, что может помочь сделать карьеру в вертикальном направлении. Правда, в моём будущем это выражалось не так сильно, но здесь, насколько я успел разобраться, подобное перетягивание каната было чуть ли не официальным видом спорта внутри Конторы. Поэтому я рискнул выдать свои догадки и обрывки знаний за непреложный факт — и, кажется, попал в цель с первого выстрела.

Денисов посмурнел.

— А почему не взял разрешение на этот разговор? — спросил он. — Я бы его точно дал, а так, выходит, ты проявил самовольство.