Спасите наши души

1991 год. США распались на Соединенные Южные Штаты и Североамериканские Соединенные Штаты. Жители Штата Аляска на общештатовском референдуме проголосовали за отделение от США и образовании независимой республики Аляска. Во всем мире невиданный разгул преступности. В Кремле толпятся президенты и премьер–министры со всех уголков мира в надежде выклянчить гуманитарную помощь и льготные кредиты у богатенького дяди Ивана. У русских туристов пользуются огромным спросом, продаваемые на Брайтон Бич копии американской Статуи свободы, вкладывающиеся друг в друга.

2000 год. На пороге третьего тысячелетия — Россия самая богатая, самая процветающая страна в мире, уверенно и гордо смотрящее в свое будущее.

— Инна, ну почему так не пошла история, как мы что видели? — после долгой паузы, придя в себя от увиденного, спросил Сергей.

— А ты спроси у него. Спроси, зачем ОН так сделал. Зачем нашу страну сделал подопытным кроликом, козлом отпущения.

— И спрошу.

— Спроси.

Сергей решительно придвинулся к компьютеру и, медленно тыкая пальцами по клавиатуре, стал набирать: «Господи, за что ты так не любишь нас. Ведь по количеству церквей на душу населения мы всегда были впереди планеты всей. А ты на нас конницу татарскую. Чуть немного посвободней вздохнули, опять какая–то напасть. И так все время.

«У каждого народа своя судьба. Одни предназначены мною, что бы процветать и тащить всю цивилизацию вперед, другие — что бы быть наглядным изображением для лидеров–народов, как не стоит жить, третьи — что бы просто погибнуть практически без следа, отдав другим народом самое ценное — свою территорию.

«Так мы кто — вторые или третьи»? — девушка, чуть потеснив Сергея, быстро набрала вопрос.

«Вы… вы страдальческий народ. Вы — постоянный оппонент «счастливым» народам. Что бы они уж не сильно зарывались. Без вас они бы быстро всех привели к одному, общему знаменателю. А мне единообразие не нужно — это тупик».

«И долго мы этим оппонентом будем»? — Инна продолжала стучать по клавиатуре.

«Долго», — последовал недвусмысленный и лаконичный ответ, — и экран компьютера потух.

— Да, печальная у нас судьба, — после долгой паузы проговорил Сергей.

— Печальная, — как эхо отозвалась девушка.

— Зато у нас, я думаю, судьба не будет печальной, — мужчина сжал своей рукой ладошку девушки.

Та вздрогнула, сжалась, затем порывисто придвинулась к нему:

— Ты думаешь?

— Да, я так думаю. Ведь должны же люди быть счастливы, если они этого очень сильно хотят.

— Должны…

Губы мужчины и женщины соприкоснулись, стыдливо замерли в объятиях друг друга и медленно разошлись. Сергей посмотрел в милые, счастливые глаза Инны:

— Иннушка, у нас с тобой все будет, я тебе обещаю. Но я хочу, чтобы между нами никого не было. Пусть еще немного пройдет времени после смерти Тани, — как–то чуть жалостно–просяще закончил Сергей.

— Я все понимаю, милый. Я тебя буду ждать сколь угодно долго. И знаешь… — девушка сделала паузу, посмотрела в глаза мужчины, — ты мне такой даже больше нравишься.

— Какой такой?

— Даже не знаю, как сказать… Человечный, что ли. Человечный в смысли того, что имеешь какую–то нравственную память, — девушка смущенно улыбнулась.

Сергей вновь взял девушку за руку, осторожно погладил ее и поцеловал:

— Спасибо тебе.

Затем он быстро встал:

— Ну, мне пора домой. Значит завтра встречаемся в кафе?

— Во сколько и в каком?

— Давай часиков в пять я к тебе заеду.

— Буду ждать, Сережа.

Счастливые глаза мужчины встретились со счастливыми глазами женщины.

2

На следующий день Сергей заехал за Инной, как и обещал в пять вечера.

— О, такой ты мне больше нравишься, батюшка, — Инна озорно улыбнулась, глядя на темно–серый костюм, белую рубаху и модный, серо–бежевый галстук, одетый на мужчине.

— Я рад, — улыбнулся Сергей, — но ты тоже выглядишь ослепительно, блестящим, счастливыми глазами он ласкал девушку, одетую в темно–синий костюм, ненавязчиво подчеркивающий все ее женские прелести.

— Не вижу, — улыбнулась девушка.

— Что не видишь?

— Не вижу, что ослепляю.

Сергей шутливо вытаращил на девушку глаза, потом зажмурил их и прикрыл руками, имитируя ослепление. Оба расхохотались.

Через полчаса они уже сидели в кафе.

— Сережа, расскажи, пожалуйста, о себе. Мы вот уже столько времени знакомы, а я практически о тебе ничего не знаю, — дождавшись, когда официантка выполнила их заказ и отошла от их столика, попросила Инна. Сергей задумчиво посмотрел на девушку:

— Да что о себе рассказывать: родился в глухом селе, километров двести отсюда. Отец — механизатор, мать доярка. Бегал в обычную, зачуханную сельскую школу вместе с братом и сестрой.

— У тебя есть брат и сестра?

— Да, и оба старше меня.

— И где они сейчас? — спросила Инна.

— Брат, Андрей, у меня военный, служит в России. Уже капитан.

— И в Чечне бывал?

— Нет, он у меня ракетчик.

— Даже так. Значит он держит руку на кнопке запуска Апокалипсиса, Страшного Суда.

Сергей чуть усмехнулся:

— Как ты выразилась, на кнопке запуска Страшного Суда лежит рука Господа и только его.