Спаситель мира

– Мы здесь, так как думаем, что, если объединить наши силы, у нас появится шанс положить конец этой абсурдной войне. Ваше количественное преимущество в сочетании с нашими знаниями о человеческой армии – это ключ к победе, это наш с вами шанс. Еще есть возможность обратить вспять ход событий, избежать уничтожения вашего народа, а нам – искупить чудовищную вину человечества!

Экс-лейтенант умолк. Он сказал главное.

Он полагал, совершил самое трудное, сумев установить контакт с атамидами. Дальнейшее развитие событий от него уже не зависит.

– То, что ты говоришь, благородно, однако ты и тот, кто с тобой схож

, – он указал на Льето, – вы принимали участие в нападениях на наш народ. Некоторые наши солдаты видели вас на поле боя. Говорят, ты исключительный воин. Как же ты совмещаешь свои боевые подвиги и желание положить им конец?

Танкред вдруг растерялся. Он знал, что этот вопрос неизбежно возникнет. И думал, что готов искренне ответить на него. А сейчас, когда надо было найти убедительные слова, им вдруг овладело ужасное смятение. Он хотел сказать правду, даже выкрикнуть ее, но ему казалось, что Тан’хем неизбежно распознает все противоречия, которые мучили его столько времени и оставили нестираемые следы в его сознании. Танкред осознал, что, имея дело с собеседником, способным проникнуть в самые постыдные закоулки твоих мыслей, весьма трудно составить о себе такое ясное и честное представление, как хотелось бы.

Атамиды забеспокоились. Если этот человек не может ответить на столь важный вопрос, какого доверия он заслуживает?

И тут раздался еще один голос.

– Танкред – самый мужественный человек, какого я когда-нибудь встречал, – сказал Альберик.

Услышав это, Танкред резко выдохнул. Он совсем забыл, что не один.

Атамиды повернулись к этому маленькому человечку, явно изумленные тем, что кто-то осмелился высказаться вместо того, кого они считали главным в группе.

– Я говорю не о мужестве в сражении, – продолжал Альберик, глядя Тан’хему прямо в лицо. – Такое мужество может отыскать в себе любой безумец.

Воины заворчали: они отнюдь не разделяли этого мнения.

– Я говорю о мужестве думать своей головой, иметь независимые идеалы и сражаться за них. Я говорю о мужестве восстать против своих, даже рискуя оказаться парией в собственном мире, потому что не желаешь предавать свои убеждения и уничтожать то, что создавалось долгими годами. Я говорю о мужестве пренебречь различиями и глупыми предрассудками, укоренившимися даже в самых умных из нас, и преодолеть барьеры, считающиеся непреодолимыми. Я говорю о мужестве… отказаться от той, кого любишь больше всего на свете, и от идеальной совместной жизни, которая вас ждет, потому что это существование было бы построено на отступничестве.

Он сделал паузу. Тан’хем не сводил с него глаз.

– И Танкред нашел в себе это мужество. Он пришел к вам, потому что уверен, что два наших народа могут понять друг друга. Никто из нас ему не поверил. Это казалось невозможным. Однако мы положились на его мнение и пошли за ним. И теперь мы, люди и атамиды, сидим здесь лицом к лицу и впервые разговариваем вместо того, чтобы сражаться. Значит, он был прав, в очередной раз. Поэтому я, Альберик Вильжюст, говорю вам, что Танкред Тарентский безусловно тот человек, которому вы можете безоговорочно доверять.

Альберик замолчал и перевел дыхание. Повернувшись к нему, Танкред смотрел на друга увлажнившимися глазами. Смущенный Альберик потупился. Танкред знал, что тот не любит публично выказывать свои чувства; поделиться столь интимными мыслями наверняка стоило ему неимоверного напряжения.

Мудрецы перешептывались между собой. Они практически ничего не говорили вслух, только глухие звуки вырывались из их горла, пока они обменивались мыслями. Тирада Альберика явно удивила их, и теперь они бурно обменивались мнениями, перемежая жесты, причудливые гримасы и свое странное гудение.

Женщины в это время разговаривали с покрытым шрамами воином. Только Арнут’хар молчал, пристально разглядывая людей.

Через несколько минут совещание мудрецов закончилось. Тан’хем снова обратился к пришельцам: