Спаситель (СИ)

– Ну, теперь можно и поговорить серьезно. – Произнес он, мрачно глядя Филиппу в глаза. – Сказывай кто ты и еже тебе надобе…

***

Истома с молодыми своими друзьями-разбойниками сидел в огромной "медвежьей" зале бывших хором полковника Карамацкого. Друзья веселились — кто хлестал дорогое рейнское вино, кто обнимался с девками из новой гаремной избы. Кто рубился в карты, стуча по столу кулаками, от чего подпрыгивали кубки и серебряные монеты. Сам Истома восседал на кожаном диване в компании с долговязым головорезом Павлушкой по прозвищу Щегол и новой своей подругой красоткой полутатарской бывшей пленницей Тахией. Раскинув руки, он привычно сканировал проницательным взглядом свою компанию.

За окнами раздались крики, топот.

– Глянь, Щегол, – кивнул Истома долговязому.

Парень вскочил и выглянул в то самое окошко, через которое любил смотреть на въезжающих Карамацкий.

– Автандил с отрядом вернулися, – доложил Щегол.

– Автандил? – удивился Истома.

– Больно скоро.

– А ну зови его сюды!

Автандил скоро вошел в залу, и предстал перед Истомой.

– Все разъезды новые – сплошь невесные [неизвестные], Истома Агафонович, – докладывал Автандил тяжело дыша и сжимая кулаки, – на всех дорогах стоят, чужеяды! Ни до Красноярску не проехати, ни к общине поганца-расколщика.

– А по Ачинской стезе через распутье на Причулымье?

– Совались и туды, Истома, да и онамо [там] из Енисейска новый разъезд — не пущают! Прежде отродясь их там не бывати! Во еже будто весь Енисейский разряд от нас огородили. Да не братися [воевать] же с ними!

– А что сказывают разъездные про людей Гузнова? Внегда Красноряск под его областью бысти.

– Спрашивали — говорят не ведают. Сказывают токмо новая воля полковника.

Истома встал, пронзил страшным взглядом Автандила.

– Живо скачи в Енисейск! Сыщи Гузнова, разузнай еже за лайно деянится!

– Воля твоя! – быстро поклонился Автандил и поспешно ушел.

Истома повернулся к окну, продолжая зло глядеть исподлобья.

– Что думаешь, брат? – спросил у него Щегол.

– Сукин сын сделал ход. – Процедил сквозь зубы Истома.

***

Не успели обсудить молодые разбойники неожиданные новости, как в залу вошел слуга с посыльным из острога и доложил, что Истому срочно просит к себе воевода.

– Почто?

– Сказывает токмо еже дело срочное, Истома Агафонович, важные вести пришли из Енисейска.

– Идем, – Истома зашагал к выходу. Щегол тотчас кликнул остальных разбойников, все побросали свои увеселительные дела и пошли за хозяином.

– Давеча были вестовые из Енисейска? – спросил Истома у посыльного, надевая мурмолку.

– Сего дни приехали к воеводе гонцы оттудова. Подьячий с рындами.

Истома со своими боевиками вскочили на коней и понеслись в ночи в Томский острог — мимо охранных разъездов и караулов — тем же самым прогоном, которым летал здесь когда-то лихой Карамацкий.

Распахнув острожные ворота, караульные поклонились новому полковнику.

Истома, не обращая на них внимания проскакал к главным хоромам, соскочил и приказав пьяным рындам оставаться внизу, сам в сопровождении Щегла и похожим на гориллу рындой по прозвищу Каин направился в воеводскую комору.

Томский воевода Степан Иванович стоял у окна, подпоясанный, при параде, несмотря на поздний час, держал в руке какую-то бумагу.

Кроме него в коморе был дьяк и стояли у стены два верных рындаря его.

– Во-то, Истомушка, – ласково сказал Степан Иванович, поднимая бумагу, – приказ сей на твой арест.

– Да ты спятил что ли, старик! – крикнул Истома.

Щегол и Каин схватились за рукоятки палашей, но вскочившие в комору четверо незнакомых стрельцов повалили их с ног.

Степан Иванович вскинул руки и ласково заговорил, обращаясь к уложенным навзничь охранникам Истомы:

– Не дурите, ребятушки, не шурмуйте, ежели шкура дорога. Истомка убо человек пропащий, на него приказные жалобы в Москву в пути. О собстве думайте, единаче за ним на плаху отправитесь.

Сердце Истомы забилось, он понял, что угодил в ловушку — его свяжут, заткнут кляпом рот, выволокут черным ходом и увезут, а людям его предъявят приказ об аресте, и будет поздно! Без лидера начнется раздрай. Тут он заметил, что в коморе появился еще кто-то — из-за спины вышел крепкий человек с повязкой на глазу и молча встал у стены.

– Это он?! – кивнул на него Истома. – Ты из Енисейска?! Вас купил выблядок раскольщик?!

Одноглазый молчал, спокойно глядя на Истому, пока рынды воеводы вязали ему руки.

– Это все навет!

– Не кричи, Истомушка, – говорил Степан Иванович, – сам виноват, разбойничаешь, да паки в чужом разряде. Сице терпеть такое кто станет?

Истому скрутили стрельцы и рынды, но он не унимался — кричал, повернув лицо к одноглазому, догадавшись, что он тут главный.

– Потолкуй с Авдеем Гузновым! Полковником! Он знает меня!

– Во-то сам и потолкуешь, – спокойно сказал одноглазый, – он тебя в кандалах с минувшей седмицы дожидаючи.

Тут-то Истома и понял, что все кончено. Ему вывернули руки, стянули веревкой. Разыграли черти! Охмурили! Но он знал, кто за всем этим стоит и не смог к удивлению присутствующих, сдержать злой усмешки, которая вскоре перешла в тихий свирепый смех.

– Раскольщик… сукин сын!

Глава 39