Спаситель (СИ)

– Истинно сице, любезный Михаил Игнатьевич, ясак привезли с добором, да подарочков вмале от купечества нашего уезда вашему острогу.

Говоря о купечестве Мартемьян Захарович, не оборачиваясь указал большим пальцем за спину, где стоял Завадский.

Михаил Игнатьевич перевел взгляд на него.

– Хм. А это что у тебя? – кивнул он на большой рулон под мышкой Мартемьяна.

– Ох! – спохватился Мартемьян, спешно разворачивая рулон. – Сие, дорогой Михаил Игнатьевич, прожект Храма Христа Спасителя, овый алкаем сурядить весною у нас в Красноярске. Во-то привезли тебе показать на одобрение.

Перед глазами енисейского воеводы возникло гигантское изображение копии московского Храма Христа Спасителя, которое по указке Филиппа начертили красноярские подьячие.

Михаил Игнатьевич приподнял брови от удивления и с полминуты вместе с другими чиновниками не мог оторвать взгляда от чертежа, затем с не меньшим удивлением посмотрел на Мартемьяна.

– Да на якие же деньги сему вседетельному благолепию бысти? Али подумал ты еже зде у нас райские куцы?

Снова раздались смешки.

– Не смеем докучати, дорогой Михаил Игнатьевич. Денги паки же, наше купечество по своея воле да божиим наставлением изъявилось вскладчину на велелепоту [красоту] сию передати.

Нескончаемый обоз тем временем продолжал громыхать.

Михаил Игнатьевич снова поглядел на него – въезжала уже кажется двадцатая подвода, он прищурился, второй раз поглядел на Завадского и, как бы обращаясь к нему, спросил:

– Ино отнележе [откуда] якие деньги у купечества? Таких храмов даже в Москве нету, убо одних токмо куполов и логофету не перечесть.

– От цинов, – простодушно пояснил Завадский.

Воевода приподнял брови.

– От цинов?

– Зело богатое государство и охочий интерес имеет до наших товаров. – Косил под дурака Филипп, одновременно пытаясь имитировать местный говор.

– Сице же торговля внеказенная с ними под запретом.

– Верно, Михаил Игнатьевич, так ведь мы не торгуем с ними напрямую. А торгуем через джунгарских купцов. Пока иные с ними враждовали, мы ради общей пользы наладили связи и теперь во благо нашего уезда и разряда джунгары возят цинам наш товар за разумные барыши.

Филипп по глазам воеводы понял, что тот ни черта ему не поверил, но этот мимолетный проблеск мигом скрыло напускное простодушие.

– Молодцы коли так, хватка да смекалка у вас, красноярцев зело вижу на зависть имеется. Видать совсельство [соседство] с лютыми кочевниками кой-чему вас наустило. Не стужаетесь. Верно говорю, братия? Мы смеемся, ин во-то якой у нас уездный воевода, нешто иные. Признаться удивил ты меня, Мартемьян, – воевода снова повернул голову на громыхание телег, – да что же вы там все везете-то!

– Да во-ся, разве нашего, малость и цинского товару привезли, батюшка. – Сказал Мартемьян, простодушно хлопая глазами. – Чаю, риса, тканей, трав, фарфору – ин да всего в мале.

Воевода приподнял брови и переглянулся со своими подчиненными. Обоз тем временем, наконец, заехал, растянувшись от въездных ворот до самой церкви.

– Цинского товару?

– Да ты сам погляди, Михаил Игнатьевич, – сказал Филипп, а Мартемьян Захарович, сделал два шага к воеводе и добавил тихо, так что услышал только он:

– Особливо в предопоследнюю тележицу.

Воевода переводил подозрительный взгляд то на одного то на другого, а затем вдруг зашагал к обозу, взмахнув на ходу рукой — чтобы другие оставались на месте. За ним лишь устремился коренастый служилый в дорогом бархатном кафтане и с черной повязкой на глазу.

Подойдя к обозу Михаил Игнатьевич неспешно двинулся вдоль него, и вдруг как бы невзначай остановился у предпоследней подводы, приподнял рогожу, под ней блеснули серебряные слитки. Воевода обернулся, поглядел на Завадского с Мартемьяном. Те пристально смотрели в ответ.

***

На богатом постоялом дворе, целиком выкупленном на двое суток в Димитровском посаде неподалеку от Енисейска, в разгаре дня Филипп, Данила, Сардак, Медведь, Бес и Мартемьян Захарович пили дорогие меды — отмечали переназначение Мартемьяна в должности воеводы Красноярского уезда.

Дубовый стол вынесли прямо во двор, где подле на костре жарилось мясо. Все по очереди шуточно поздравляли «нового» воеводу, хлопали по плечам, подливали сладкого меду.

– Нашего воеводу захочешь — не сдвинешь! – кричал пьяный Сардак.

– Он сам-то, кого надобе подвинет! – поддакивал другой.

– А ну, братцы, видали вы рожу индюка, егда он под рогожу зыркнул!

Охмелевший веселый Мартемьян Захарович склонился к Завадскому.

– Еже, брат, разумеешь о главном деле?

– Наживку он заглотил - по глазам видел.

– Посем отпустил он нас?

Филипп повертел в руке оловянную кружку, заполненную на треть, после чего залпом осушил ее.

– Потому что не дурак.

В этот момент на улице раздался нарастающий топот копыт и громыхание, прекратившиеся у самых ворот, в которые тотчас оглушительно заколотили. Поспешно просеменил хозяин и отпер ворота, на дворе возник крепкий человек с повязкой на глазу в сопровождении трех стрельцов-великанов.