Спасительная неожиданность

В-третьих, после такого твоего финта слишком много времени уходит на замах для ответного удара. Пока размахиваешься, порубят, как капусту. В общем, кругом незадача.

Немножко погодя ушкуйник начал в ответ на рубящие удары наносить акинаком свои – колющие. Чем короче и легче оружие, тем проще им именно колоть.

Теперь Кузьме пришлось уворачиваться и отпрыгивать.

– Долго бьются, – оценил схватку Слава, – обычно раз-два и кого-нибудь уже порубали, или укололи.

Да я и сам знал, что бои на мечах и саблях обычно длятся недолго, самое большее до минуты, а тут бойцы вертелись уже минуты три.

– Двурукий, конечно, одолевает, но и наш держится очень хорошо, умеет. Может сумеет человека постарше себя умаять, выносливостью возьмет? – спросил меня боярин.

Мне оценивать было слишком трудно – опыта нету. Вдруг Кузьма отпрыгнул особенно далеко и поступил как-то уж совсем неожиданно – вложил сабли в ножны.

– Чего это Двурукий затеял? – встревожился Богуслав, – рубанул, может как Матвейку, и молодой сейчас повалится?

Но ушкуйник был бодр, как всегда, и крови на нем видно не было. Правда, оружие он не убирал, ожидая какого-нибудь подвоха.

Кузьма подошел поближе к митрополиту.

– Я проиграл, больше биться не буду.

Нездиничи, обманутые в своих приятных надеждах, просто взревели.

– Не рычите, – презрительно окинул их взором Двурукий. – Я у вас денег вперед не взял.

После этого он выдернул из рук служки свою кольчугу, и, не спросясь никого, удалился.

Ефрем встал.

– Все бояре, как было видели?

– Да. Да… Видели!

– Споров, нареканий нет?

– Нету…

– Все. Больше никакие жалобы ни здесь, ни в Киеве рассматриваться не будут. После Божьего Суда человек не властен!

Все свободны, кроме боярина Богуслава Вельяминова, его бывшей жены Капитолины, и новгородского боярина Владимира Мишинича.

Митрополит провел нас в какую-то келью. Сам присел что-то писать за стол. Мы молча ожидали стоя. Наконец боярыне это надоело.

– Устала я, отче, поеду домой, отдохну. А насчет монашества, это как-нибудь попозже решим, не хочу я пока.

– Конечно позже, – откликнулся митрополит, – прежде, чем постриг принять, исповедоваться нужно, причаститься, имя тебе новое подобрать.

– Позже решим! – властно скомандовала Капитолина.

– Ну да, – не стал спорить Ефрем, – поедешь не спеша, в церковном возке. За пару дней пока доедешь до Киева, порадуешься, как вовремя решила стать монахиней. Там тебя в Андреевский женский монастырь и пристроят.

У боярыни подкосились ноги, и она упала на стоящую возле стены лавку.

– Я же не хочу!

– Ты при многочисленных свидетелях сделала свой выбор – отказалась от боярской жизни и решила принять постриг. Изменить это решение уже нельзя. Ничего, попостишься, помолишься и поймешь свое счастье.

– У меня дети! Им мать нужна!

– Твоя продажная девка Авдотья рассказала, что боярыня детьми не занимается.

– Она все врет!

– Пытаешься обмануть ты. Помолишься в монастыре, это пройдет. А то двух человек послала бестрепетной рукой за свое нахальство и жадность на смертельную битву!

– Им платят!

– Вот и тебя Господь своей любовью одарит, внакладе не останешься!

Капитолина взялась со всхлипыванием рыдать, а митрополит дальше писать.

Конечно жестоко, подумалось мне, так ведь и Капа не ангел доброты. А зарубил бы Кузьма нашего Матвея, кому бы от этого стало хорошо? Родителям, у которых он единственный сын, или беременной жене?

Ввалились два здоровенных чернеца.

– Святой отец, можно забирать?

– Сейчас допишу.

Закончил Ефрем быстро.

– Забирайте женщину и письмо митрополиту Киевскому. Зайдите перед отъездом к дьяку Андриану, пусть окончательно все оформит и запечатает как надо. Боярин Богуслав, иди с ними – там и тебе то, что положено, выдадут.

Рыдающую боярыню увели.

Мы остались с митрополитом наедине. Я пригляделся к Ефрему вблизи – малюсенький лучик Божественного Света озарял его голову.

– Мне протоиерей Николай про ваш поход все что нужно рассказал. Лишних денег у Переславской епархии сейчас нет, так ему и было сказано. Он ушел, а мне вспомнилось, что начал я еще одну каменную церковь строить в Переславле, фундаменты уж копают. Кроме народных пожертвований сгреб туда и все, что было в церковной казне: прибыли от работы каменщиков, стеклодувов, изготовления мозаик, изделий наших кузнецов.

А перед самым судом подумал: ну что народу еще одна церковь? Построим ее на год-другой позже. Подождут. А ваш Великий Поход всех христиан спасет! Да и нехристиан тоже. Все равно рано или поздно все народы к единственно правильной вере придут! Это сегодня он язычник и нехристь, а завтра или через сто лет его потомки станут столпами нашей веры великой!

Глаза митрополита горели настоящей верой, истинным чувством, духовным огнем.

– Решил я все эти деньги тебе, как главной силе похода, передать. Все народы мира должны были тебе дани и подати собрать на такое дело, и принести с волхвами, как это было после рождения Иисуса!