Спасительная неожиданность

Но легенд и мифов о людях, их использующих, не было и нет. Есть какие-то обрывки, вроде – зашел куда-то и пропал, вернулся через сто лет таким же молодым, залез невесть куда, и тоже получил массу ярких впечатлений, но внятных историй о разумной постройке и использовании таких сооружений человеком нет.

– Но можно ведь и не строить! Телепортируйся сам по себе, и все дела, – вмешался Боб, – об этом-то ничего нету?

– Абсолютно пусто! Даже явных выдумок и тех нет! Ваши Врата явно рассчитаны на массовые или очень частые переходы, но ваши Сильные ими, поди, особенно и не пользуются.

– Я с ними никогда не общался, не знаю.

– А чего тут знать! Если плывешь ясным днем, на что тебе огонь маяка?

– Может быть.

– Точно тебе говорю! И наверняка полно каких-нибудь историй о том, как они залетели куда-то не вовремя, вылетели не туда, и этому есть очевидцы.

– Таких историй хватает.

– А у нас тысячи лет пустота!

– Может быть научить было некому? А особо талантливые свои способности наверняка прячут. У вас ведь испокон веков так заведено, заорать – это против Бога! – а сноровистые жрецы тут же оттащат или на плаху, или на костер.

Я промолчал. Этого у человечества не отнять.

Кстати, насчет учебы.

– А кто у вас учит? Сильные?

– Нет, их слишком мало.

– А кто же?

– Не Сильные, но посильнее остальных.

Мне подумалось: не академики, а профессора.

– А ты силен?

– Обычный середняк! Даже не определю, годен мыслящий к этому или нет.

– А кто определяет?

– Те, кто посильнее меня, но против Сильных и Учителей откровенно слабоваты.

Кандидаты наук. Не блещут, но тоже кое-что могут.

– Но и из отобранных обучить реальному переносу в пространстве удается одного – двоих из сотни. Вот и получается, что из ста тысяч кандидатов путешественников из них выходит пять – семь.

– А из нас, людей, не пытались выбрать достойных?

– И мысли такой не было. Поумнели – варитесь в собственном соку!

Дело вырисовывалось тухлое. Ничего он у меня не определит, и выучить не выучит, а у представителей человечества своих способностей едва хватает только на то, чтобы, напрягая все свои силы, двигать по столу пустой спичечный коробок. Где уж тут за тысячи километров мою тушу весом в восемьдесят кило закинуть!

Да и шанса оказаться одним из пятерых в громадной стотысячной толпе у меня практически нет. Я работящ, но ни в одну лотерею никогда не выигрывал. Когда-то очень давно с одной девушкой ввязался играть вместе в книжную лотерею, где каждый третий билет выигрывал.

Рисуясь юношеской щедростью, заявил: «Плачу!» Она себе взяла пять билетиков, а я, для утверждения мужского превосходства, рванул десять. Результат был плачевен. Она выиграла четыре раза какие-то небольшие, но приятные деньги, мне из десяти возможностей не улыбнулась ни одна.

– А ты спать ложиться думаешь? – поинтересовался Полярник. – Завтра Богуслав вскочит ни свет, ни заря и всех кинется будить. Он пока твоего выхода из комы ждал, только и говорил о том, что вам нужно торопиться, дельфины могут уйти, и время не ждет.

Ох, чую не к дельфинам его тянет!

– Это да. Поднять он может, – согласился я и подумал: а возле Парижа сейчас тихий вечер…

Весь народ уже улегся. Заливисто храпел протоиерей, что-то бормотал во сне по-польски Венцеслав, возился под тяжелой рукой богатырши Татьяны Олег. Покой спящего лагеря слегка нарушали доносящиеся от соседнего, почти потухшего, костерка шумные вздохи Вани и постанывания Наины – молодожены, видимо, мирились окончательно. Вскоре они притихли, и я уснул крепким сном умаявшегося за день человека.

А на следующий день нас поймали кентавры!

Я всю жизнь считал, что полулюдей-полуконей придумали фантазеры греки. В их мифах кишмя-кишат сатиры, под каждым кустом резвится фавн, а в ручьях обосновались нимфы. Конечно, с этой нечистью нужно ухо держать востро – того и гляди налетят и заклюют гарпии с грифонами, одноглазый циклоп захочет тобой закусить, завоют-заголосят сирены, но самые страшные в этих сказках, с моей точки зрения, гекатонхейры. Вдруг ухватят всеми ста ручищами, да решат каждой из пятидесяти голов на зуб попробовать? Мало не покажется!

В этой толпе какому-нибудь древнегреческому затейнику отсодомить приглянувшуюся лошадку наверняка не составило труда, и безответная кобылка принесла приплод. Бегают же вовсю даже и в 21 веке лошаки и мулы, помеси лошадей с ослами. А чего же человеку, отставать что ли?

Вот и придумали до кучи здоровенного кентавра, сильного, очень умного и знающего, но почему-то сильно пьющего и буйного. Где же греки могли встретиться с такой неординарной личностью? С русскими, что ли, на каких-то выселках столкнулись?

И вот они, метисы! Явились, не запылились. Их было около пятидесяти, кентаврисс и кентаврят среди них не наблюдалось. Было ясно, что мы столкнулись не просто с кочевой ордой в пути, а нарвались на сторожевой отряд.