Спасительный свет

– Там мы с Калебом и познакомились, – продолжала Мери. – Мы поженились в тысяча девятьсот двадцать третьем году, и я стала помощником смотрителя. Но тут я уже забегаю вперед.

У нее пересохло в горле, и ей хотелось чего-нибудь выпить. Пиво было бы как раз кстати, но здесь, в доме престарелых, алкоголь был категорически запрещен. Она вздохнула, возвращаясь мыслями к своему посетителю.

– Значит, вы интересуетесь, как проводил день смотритель? Поднимаясь по лестнице – вот как, – Мери улыбнулась. – Во сне я все еще взбираюсь по этим ступеням, по всем двумстам семидесяти, и когда я по утрам просыпаюсь, у меня болят ноги, и я могу поклясться, что от подушки пахнет керосином. Вам, конечно, может показаться, что такая жизнь довольно однообразна, но в действительности, если вспомнить, это вовсе не так. На ум приходят разные случаи: шторма, обломки кораблей, которые выносило на берег. Или, например, однажды ночью москиты облепили стекло фонаря, так что почти затмили свет маяка. Хотите послушать эту историю?

– Я с удовольствием выслушаю все, что вы захотите мне рассказать.

– У вас случайно нет сигареты?

– Увы, нет, – он выглядел растерянно, – к сожалению.

Мери разочарованно покачала головой и стала рассказывать, что москиты были огромные, как мухи, и маяк привлек их такое количество, что его свет был еле-еле виден. Потом она вспомнила, что однажды, когда Калебу было только десять лет, сломался часовой механизм, поворачивавший линзу, а его отец сломал ногу и не мог подниматься в световую камеру маяка. Помощника у смотрителя тогда как раз не было, и Калеб с матерью по очереди целых две ночи поворачивали линзу вручную, чтобы корабли в море не сбились с курса. Мери до сих пор помнила, как она беспокоилась, потому что Калеб не появлялся в школе несколько дней. Когда же он наконец пришел, то еле-еле двигал руками и сказал, что его мать всю ночь плакала от боли в плечах. Через много лет он говорил, что трудно было только физически, а с установкой точного периода вращения не возникло никаких проблем, ведь они давно уже существовали в идеальной гармонии с ритмом маяка.

Мери рассказала ему о первом кораблекрушении, свидетелем которого был Калеб и которое сохранилось в его памяти. Ей было легко рассказывать эту историю – она столько раз слышала ее от мужа. Это произошло в 1907 году. Однажды утром четырехмачтовая шхуна «Агнес Лоури» села на мель недалеко от Кисс-Ривер.

– Прошло совсем немного времени с момента крушения корабля, когда Калеб и его отец добрались до шхуны вместе со спасателями со станции, – сказала Мери. – Они видели людей на палубе, которые махали им, думая, что их вот-вот спасут. Но все складывалось неудачно…

Растягивая историю и наслаждаясь собственным рассказом, она описывала тщетные попытки закинуть на судно спасательные круги.

– Когда шхуна раскололась, люди попрыгали в воду и поплыли к берегу изо всех сил, но они не знали, каким коварным может быть море. Они были уже мертвы к тому моменту, когда спасатели достигли их. – Мери вздрогнула, вспомнив, как голос Калеба затихал, когда он приближался к концу этой истории.

В доме включили телевизор. Звук вырвался на крыльцо, но его тут же приглушили.

– Отец Калеба, – снова начала говорить Мери, – умер незадолго до нашей свадьбы, и, поскольку у Калеба уже был богатый опыт, он и стал новым смотрителем. Правда, ему пришлось подавать заявление: должность не переходит от отца сыну автоматически. Но у него не возникло никаких проблем с получением этой работы. Несколько недель, пока мы не поженились, он вынужден был обходиться без помощника, и поэтому, в тот вечер, когда его ударила молния, на маяке были только он и его больная мать.

– Вот как? – Пол Маселли выглядел пораженным.

– Да, именно так. Именно так. Страшное дело, и вот, что я вам скажу: я рада, что все произошло без меня, и я не видела этого. Он стоял на ступенях внутренней лестницы маяка, когда молния ударила в башню, и электрический разряд прошел прямо через эти двести семьдесят ступеней. Ноги Калеба онемели, но он не оставил маяк на произвол судьбы. Нет, сэр. Он кое-как дотащился до световой камеры маяка и продежурил всю ночь, – глядя на лодки, качающиеся у кромки берега, Мери думала о том, как типично это было для Калеба: преданность своему долгу, его абсолютная надежность.

– Так было в прежние времена, – добавила она, – людям было свойственно чувство ответственности. Они гордились своей работой. Совсем не то, что сегодняшняя молодежь.

Мери закрыла глаза и некоторое время сидела молча, так что Пол Маселли спросил, закончила ли она свое повествование на сегодня? Она подняла на него глаза:

– Нет еще. Я хочу рассказать вам одну историю. Позвольте мне рассказать вам о «Мираже».

– О чем?

– О «Мираже». Это корабль. Траулер. – Мери говорила так тихо, что Полу пришлось поднести диктофон почти к самым ее губам. – Это было в марте тысяча девятьсот сорок второго года. Вы знаете, что в это время происходило в мире, правда?

– Война? – уточнил Пол.