Спасти Феникса

Последние четыре дня принц совал ей под нос буквы, даже таскал с собой кусок сланца и мягкий бледный камушек, чтобы было чем писать. Так далеко на севере равнинные дороги плавно извивались вокруг гор, а пыль на них поднимали разве что Совы-грамотеи да Воробьи-фермеры, катившие телеги с овощами и гнавшие скот на рынки Маровара. Днем ее почти ничто не отвлекало от академического рвения Жасимира.

Было нелегко. В первый вечер они повздорили, когда она сказала, чтобы он не транжирил их сокращающиеся запасы сушеного мяса. Он снова рванул в лес, вооружившись куском веревки и кинжалом. Ужин был скуден, прошел в молчании, а после заката посвистывания кожегастов загнали их обратно под деревья.

Потом ее разбудили – куропатка, жарившаяся на импровизированном вертеле, мертвый фазан, лежавший в силке, и принц, молящийся на коленях рассвету.

Жасимир выпрямился и протянул кусок сланца. На нем было нацарапано несколько простых букв.

– Давай попробуем снова.

С тех пор они медленно подталкивали друг друга к рутине. Фу по-прежнему ощущала жесткую боль тишины там, где должен был быть смех Тавина, холодное отсутствие пальцев, которые гладили ее руки, желание заметить, как он наблюдает за ней. Принц не напевал никаких чародейских гимнов. Проснувшись, она не обнаруживала, что кто-то укрыл ее лишней шкурой. Больше всего отсутствие Тавина она ощущала именно в мелочах.

Однако у нее была клятва, которую требовалось сдержать. И у принца тоже. Так что они ладили. Поровну делили молчание, когда факелы Олеандров горели в лесу, когда кожегасты ползали под деревьями, на которые они успели взобраться. А когда опасность проходила стороной, молчание заполнялось буквами на сланце, историями о придворной жизни и дорогах, воспоминаниями, которыми обменивались, которыми восхищались, по которым горевали.

Иногда он говорил ерунду, задавал вопросы, которые могли прийти в голову только тем, кто родился во дворце. А когда Фу ему об этом говорила, он замирал и некоторое время помалкивал. Однако все чаще и чаще он просто кивал и слушал ее объяснения.

– Новое испытание, – сказал Жасимир. – Сколько осталось лиг?

Числа. Они были еще хуже алфавита. Фу всмотрелась в конец надписи.

– Два десять и… пять?

– Четыре. Но ты была близка.

– Выходит, и мы тоже. – Фу прикинула расстояние. – Три дня пешком.

– Получается конец Павлиньей Луны. – Он почесал затылок, скривил рот.

Фу указала на ближайшую лиговую метку.

– Знаешь, что случилось, когда они зажгли чумные маяки по вам? Вокруг дворца они выбрали обычные цвета, все, вплоть до красного. Тогда на каждой последующей лиговой метке в Саборе пошел черный дым. Последний раз они проделывали такое… – Она споткнулась. – …почти полдюжины лет назад. По твоей матери. Если что случится с королем, мы узнаем.

– Я об этом не слышал, – тихо признался он.

– Да. Сумасброд говорил, что была тысяча тысяч королевских призраков. – Фу нахмурилась. – До чертиков меня напугал.

Жасимир рассмеялся. Потом посерьезнел.

– Какие-нибудь перемены у… у Стервятников?

Как и Тавин, он питал слабость к вопросам в вопросах. Она положила руку на цельный меч и вызвала зуб Стервятника.

– След уходит слишком далеко, чтобы я его прочитала, – ответила она и потянулась к другому зубу на связке. Искорка Па по-прежнему горела. – Возможно, они уже миновали Гербаньяр. И Па все еще жив. Это все, что мне известно.

Ничего о том, каково сейчас Тавину. Живого или мертвого, кожемаги утащили его за пределы ее видимости.

– Три дня, – сказал Жасимир после паузы. Достал плитку сланца. – Нам еще предстоит много практиковаться в чтении.

* * *

Только через полтора дня их догнал Завет.

Семь дней, как они потеряли Тавина и вернулись на дороги. Щедрый отрезок времени, однако Фу всегда знала, что когда-нибудь он закончится.

Солнце висело низко у них за спинами, а принц заливался краской на третьем куплете «Парня из-за моря», когда они увидели, что ждет их на дороге.

Милость мертвых богов звала вперед: ниточка кроваво-красного дыма тянулась в небо.

Глава двадцатая

Королевские призраки

– Сколько до них? – спросил принц, косясь на чумной маяк.

Тот почти сливался с закатным небом.

– Семь лиг. День пути. – Она сверилась с углом солнца, с линиями гор. – Точно на восток, так что может быть поближе к Триковою. А может оказаться очередной ловушкой.

– Поймем, если нас обгонят Стервятники, верно? – Жасимир почесал подбородок. – Как ты думаешь, дворянство Олеандра поумнело?

– Возможно.

В животе беспокойно засосало. Если она не ответит, Завет обрушит ей на голову всех чумных мертвецов.

Если же ответит… их может поджидать Клокшелом.

– Будем идти дальше, – сказал Жасимир. – Либо мы дойдем до маяка первыми и заметим признаки ловушки, либо первыми дойдем до Триковоя, и я попрошу тетю Драгу одолжить нам эскорт.

– Нам?

– Моя каста не заражалась чумой со времен Амбры, – твердо заговорил он. – Я потом просто помоюсь, чтобы себя обезопасить. Разве я тебе не говорил? Лидер должен быть искусным во всем, что умеют те, кого он ведет за собой.

– Говорил. А потом добавил, что слишком хорош, чтобы жить жизнью Вороны.