Спасти империю!

– Придется тебе все же остаться, Михайла. Пока царевич путешествует, побудешь у меня в заложниках. На тот случай, если московские бояре слободу в осаду возьмут.

– Я, Никита Романович, этого Челяднина и знать не знаю, что он за человек. Но, несмотря на свое незнание, все же не верю, что он и другие московские бояре способны на такое безумство.

Никита Романович лишь руками всплеснул.

– Ну вот… Не веришь и останешься в слободе. А я верю. И царевич поверил, потому и уезжает.

– Так если слободе предстоит осада, почему же вы всех воинов вместе с Иваном отправляете?

– Откуда такие сведения?

– Слышал. Народ болтает…

– Ну, во-первых, не всех. Сотня в слободе останется, а во-вторых, я уже гонцов разослал, чтобы те три сотни дружинников, что по своим имениям живут, в слободе собирались. Четырех сотен для обороны хватит. А ты что же предлагаешь? Царевичу без охраны путешествовать?

– Ничего я не предлагаю, – возразил Валентин. – Все, что я мог вам предложить, уже предлагал ранее. Вы же все не соглашаетесь. Непонятно, правда, почему. Тогда бы не пришлось путешествовать царевичу по собственной стране в сопровождении столь многочисленной стражи.

Никита Романович тяжело вздохнул.

– Не время еще, Михайла, не время.

– А когда оно настанет, время-то, Никита Романович?

– Надеюсь, что скоро.

Валентину развить бы эту тему – и, глядишь, удалось бы узнать что-нибудь полезное для себя, но он, уже разуверившись в эффективности попыток перетянуть на свою сторону царского дядьку, предпочел свернуть разговор.

С отъездом царевича официальная жизнь во дворце отнюдь не замерла. Ежедневно Никита Романович собирал совещание, названное им Малым советом. Кроме самого Никиты Романовича там присутствовали Басманов-старший, казначей Фуников, хранитель царской печати дьяк Висковатый и, как величал его про себя Валентин, шеф местной тайной полиции Яковлев-Захарьин. К своему большому удивлению, был зван в этот узкий круг и земской посол Михайла Митряев. Собирались с утра, после завтрака, просиживали несколько часов, убивая время в бесчисленных разговорах – как пустопорожних, так и деловых, касающихся каждодневной жизни слободы. Потом шли в обход по слободе, заканчивая трудовой день обедом у все того же Никиты Романовича. На сем заседание Малого совета заканчивалось, члены его расходились по домам – подремать часок-другой после сытного обеда, а у Валентина наконец-то появлялась возможность пошнырять по дворцу в поисках «черного мага» Бомелия. Первым делом он постарался проникнуть на запертую половину царицы. Третьяк, приведенный им во дворец, снял слепки с нужных замков и изготовил соответствующие ключи. Так у Валентина появилась возможность проникать в царицын терем. К своему великому сожалению, он не только не обнаружил там Бомелия, но не нашел даже следов его пребывания.

Дона Альбу, Силу и Ероху Басманов, ссылаясь на нехватку воинов для охраны слободы, привлек к несению службы наравне с опричными, чему ни они сами, ни Валентин, естественно, не противились. Остальные члены Валентиновой команды из остатков материалов от изготовления первого воздушного шара под командой Василисы строили второй такой же аппарат.

Валентин, являясь каждое утро, как на службу, в пресловутый совет, мечтал наконец-то не увидеть осточертевшего ему Фуникова. Уж слишком долгим оказался период ожидания новой встречи с Марфой. Если бы еще не Ероха, постоянно напоминавший ему о ней… Но Ероха не мог не напоминать Валентину о Марфе, ибо делал он это не по вредности либо жестокосердию своему, а совершенно невольно. Присутствие дома Фуникова мешало его жене, но совершенно не мешало служанке его жены Весне чуть ли не через день тайно водить в казначеев дом своего дружка Ероху. Вот Валентин и раздражался, глядя на довольную, враз поглупевшую физиономию друга, влюбившегося, похоже, всерьез в смазливую служанку. И самую ценную информацию друзья в этот период добыли не во дворце, а именно в доме казначея. Если бы еще истолковали ее правильно и применили, сообразуясь с обстоятельствами момента, глядишь, и удалось бы избежать последующих ошибок.