Спасти шпиона

Политические небожители: депутаты, делегаты, министры, даже руководители ветвей власти, даже председатель правительства, да что там – даже сам Президент! – все они, в отличие он настоящих, небесных небожителей, потребляют пищу, пьют воду и более крепкие напитки, которые перерабатываются организмом и должны выбрасываться наружу в виде отходов жизнедеятельности. И в момент этого самого выбрасывания представители государственного олимпа ничем не отличаются от какого-нибудь сантехника дяди Пети или кремлевского электрика Ивана Ивановича.

И хотя у высших руководителей существуют изолированные, богатые, чистые, дезинфицированные, дезодорированные и тщательно охраняемые туалеты, их испражнения все равно, пробежав по элитным трубам, попадают в общую канализацию.

Со времен Иоанна IV благородные кремлевские нечистоты вытекали в смердящий мир простолюдинов по каналу, сложенному из твердого красного кирпича в толще Боровицкого холма. Ни сам подозрительный и осторожный Грозный, ни наводящий ужас Малюта Скуратов не озаботились поставить поперек какую-нибудь решетку. Скорей всего потому, что в те времена даже малое баловство не поощрялось: за воровство вполне могли руку отрубить, а за противогосударственный умысел – четвертовать, сжечь или заживо кожу содрать. Так что никакому татю и в голову не могло прийти тайно лезть в Кремль!

Возможно, по тем же причинам не додумался до решеток не менее грозный и подозрительный Иосиф Виссарионович со своим главным телохранителем генералом Власиком и предусмотрительнейшим Лаврентием Павловичем.

Годы шли, менялись Генеральные секретари и Президенты, кремлевское хозяйство перестраивалось, хотя специфика Кремля ограничивала возможности даже самого главного советского перестройщика. Но новые линии канализации по-прежнему подводились к каналу из красного кирпича, который исправно и безотказно принимал все кремлевские стоки.

И хотя к концу ХХ века все тоннели связи, линия метро-2 и другие спецсооружения были перекрыты по периметру Кремля решетками, сигнализациями и постами вооруженной охраны, современные канализационные коллекторы никакими заградительными барьерами не оборудовались, поскольку располагались внутри стены. А о просчетах Иоанна Грозного ни один из комендантов или начальников службы безопасности Кремля не задумывался.

По канализационному тоннелю из красного кирпича и шли Миша с Лешим. Хлюпало под ногами и воняло здесь так же, как и в обычном канале. Миша пытался надеть респиратор, но и респиратор, и инфракрасные очки на лице не помещались, поэтому он предложил его Лешему. А Леший, неизвестно почему, отказался.

Они шли долго – может, сорок минут, может, час.

– Все, стену прошли, мы внутри! – сказал, наконец, Миша.

– Интересно… А как узнал-то? – буркнул Леший. – Или тоже из твоей Керчи позвонили?

Миша пожал плечами.

– При чем здесь Керчь? По расстоянию определяю. И по интуиции…

Леший помрачнел. Вокруг ничего не изменилось. И интуиция ничего не подсказывала. Кроме одного: в инфракрасных очках у Миши скрыт особый GPS-навигатор, в отличие от обычных, действующий под землей и сопрягающий подземный мир с изображением поверхности. И конечно, этот уникальный прибор, равно как и все остальное невиданное снаряжение, новый знакомый приобрел у себя в Керчи. Только географические координаты этой «Керчи» лежат далеко от России, в совсем другой части земного шара…

Глава 7

Жены шпионов – 2. Русская жена

2 ноября 2002 года, Москва

На циферблате электронных часов зеленые черточки сложились в цифры: 05.45. Светлана проснулась, как от толчка, приподняла подушку, прислонила к спинке кровати, села, оперевшись спиной. 05.46. За окнами темень. А сна ни в одном глазу, будто крепкого кофе напилась.

Включила ночник.

Сергей, который всегда спал по-военному чутко, сейчас даже не пошевелился, не поморщился, лежал себе в «утробной» позе, как маленький ребенок, поджав колени к подбородку, спящее лицо вытянуто в удивленной гримасе, рот приоткрыт. Никто и никогда не видел «железного полкана» Мигунова таким беззащитным, потерянным, беспомощным. Никто! Кроме нее, его жены…

Для начальства это был квалифицированный, умный исполнитель, который явно играет не в своей лиге и при другом жизненном раскладе сам мог приказывать своим нынешним начальникам – радость от того, что этого не произошло, во многом определяла уважительный тон в общении с ним. Конечно, уважительный в армейском эрзац-варианте: «тыкать» – «тыкали», но на хер не посылали. Часто, во всяком случае, не посылали.

Для подчиненных же Мигунов был «нормальным мужиком», но строгим служакой: не прощал разгильдяйства, некомпетентности, нежелания волочь тяжелую армейскую лямку, пресекал подхалимаж и наушничество, безжалостно искоренял любые нарушения режима секретности, но к добросовестным и умным сотрудникам относился по-человечески: кому-то помог квартиру получить, кому-то путевку в санаторий достал, нескольким – детей в ракетный институт устроил, благо связи у него там были хорошие.