Спасти СССР. Манифестация II

– Хуже того, теперь американцам, чтобы, скажем, вывести на орбиту тяжелый спутник, нужно обязательно запускать «шаттл», весом почти семьдесят тонн, а уже в его грузовом отсеке полетит тот самый ИСЗ. Браво! – чтобы подчеркнуть свой сарказм, он даже изобразил издевательские аплодисменты. – Да и как выводится «шаттл»? Там же у них два мощных твердотопливных ускорителя плюс огромный топливный бак, и вся эта громоздкая система заточена исключительно под «челнок». А вот у нас совсем иная схема… Глушко мастерит сверхтяжелую ракету, способную выводить в космос больше ста тонн, а «Буран» мы приспособим сбоку, иначе никак. Зато выйдет универсальный супертяж!

Мы незаметно вышли к цирку, и пошагали куда-то к Летнему саду. Я уже был захвачен предстоящей работой, хотя толком и не понимал, куда меня хотят подвязать.

– Честно скажу, – вымолвил Сундуков, словно читая мои мысли, – наш «шаттл» по-хорошему будоражит. Никогда еще передо мной не ставились задачи подобного масштаба, грандиозного безо всяких преувеличений! А вся трудность в том, что «Буран» чрезвычайно информативен. Достаточно сказать, что мы планируем установить тридцать четыре бортовых устройства телеметрии… Потребуется обработка тысячи двухсот параметров в реальном времени! Да вот вам, хотя бы, одна из проблем – программирование автоматической посадки «Бурана»…

Он смолк, пропуская пожилую чету, что гуляла вдоль Фонтанки, и заговорил снова, с досадой дернув плечом:

– Пока что мы выбрали метод конечного приближения. То есть, в каждом цикле работы бортовая цифровая вычислительная машина будет строить прогноз «попадания» корабля в заданную точку в зависимости от его текущего положения, скорости, состояния атмосферы на трассе посадки и множества других параметров. И если результаты прогноза разойдутся с необходимой для посадки точкой – БЦВМ выдаст команды, чтобы скорректировать траекторию. Такой цикл будет повторяться вплоть до выхода корабля на финальную точку этапа посадки… – Сундуков нервно поправил очки. – Вот, собственно, она и есть, текущая сложная задача: чтобы отработать систему автоматической посадки корабля на математических моделях, необходимо СОЗДАТЬ математику, которая могла бы, ограниченная вычислительным «железом», осуществить такие расчеты…

– Александр Юрьевич… – негромко сказал я. – А мое, скажем так, включение в тему каково? Какую задачу нужно решить мне?

Пожевав губу, Сундуков четко сформулировал:

– Управление аэродинамикой орбитального самолета в реальном времени с учетом ограничений, присущих бортовому центральному вычислительному комплексу… БЦВК мы планируем строить на основе двух ЭВМ «БИСЕР-4».

– Понятно…

«Ага… – крепко задумался я. – Это, очевидно, будут составление энергетического функционала для континуума и нахождение его экстремумов в заданных узловых точках условной сетки… То есть, диффуры с частными производными. Область, в которой ищем решения, бьем на конечные элементы триангуляцией Делоне, затем аппроксимируем функциями… Всё элементарно, но тут упираемся в быстродействие „железа“. Значит, придется динамически разрежать сетку, обнуляя часть элементов. Угу… То есть приходим к матрице Дирихле, триангуляции с различными разрешениями и сжатию топологии…»

Александр Юрьевич терпеливо ожидал, глядя на меня, как евангелист, жаждущий чуда.

– Задача, в принципе, имеет решение – метод конечных элементов… – медленно выговорил я. – Это, так сказать, «скелет». Однако от вас мне нужно «мясо» – количественные ограничения из производительности процессора, полос пропускания и особенностей архитектуры. Ну, и с окончательным вариантом «железа» придется долго мучаться, тестируя эффективность разных алгоритмов именно на той аппаратной конфигурации.

– Андрей! – залучился Александр Юрьевич. – Сделаем! Будет вам «мясо»! Свежайшее!

Мы крепко пожали друг другу руки, и я лишь теперь оглянулся – мы стояли на аллее Летнего сада, у пруда.

Две маленькие девочки с огромными пышными бантами сидели на корточках у берега, отпускали писклявые комментарии и подкармливали лебедей, кроша булку. Царственные птицы суетливо и жадно хватали угощенье.

Щуря глаза, я запрокинул лицо к выси, перекрещенной ветвями – за небесной синевой распахивался космос.

Глава 15

Четверг, 14 сентября. Утро

Ленинград, улица Марата

Федор Дмитриевич брел, то замедляя, то ускоряя шаг, и сам себе напоминал Раскольникова, уже махнувшего топором.

Тревога и опаска язвили душу, доводя до изнеможения. Устанешь бояться – терпкая тоска вяжет рассудок…

Взметнётся лихое раздражение, ненадолго придавая дерзости, но… Снова слабеешь – и срываешься в унылость.

Агент поморщился. Сколько он уже оттопал? Лермонтовский, Невский…

«Спортивной ходьбой занялся, „Чемпион“? – мелькнула ехидца. – Вокруг да около… Ага…»

Федор Дмитриевич вывернул на Разъезжую, и глухой отголосок вчерашнего остервенения снова всколыхнул нутро.

– Чего ты кружишь, урод? – шевельнулись сухие губы.