Сперанский 5. Заговор

— Сделайте так, чтобы мадам Шевалье узнала, что Хехель — австрийская шпионка. И, что помогая ей, Шевалье помогает не Кутайсову, но Австрии, — сказал я, подумал и добавил. — Карп, на тебе слежка за этой дамой. И готовим подделку письма от канцлера Тугута с указаниями шпионить для Хехель.

В дверь постучали.

— Ну вот, скорее всего, сейчас меня будут дергать, — предположил я и оказался прав.

Прибыл фельдъегерь от Петра Алексеевича Палена. Письмо, которое он принес, содержало немало текста. Но, сколько я ни читал, пусть таких слов там написано не было, но мне всюду мерещилась одна фраза: «честное губернаторское, я здесь не при чем». На самом деле в письме было следующее: «возмутительно… найдем виновных…». Между тем, была и всемилостивейшая просьба, по возможности, если у меня будет время прибыть во дворец, первым делом переговорить с Петром Алексеевичем Паниным. Такого тона я никак не ожидал от генерал-губернатора.

Сперва я подумал, что наиболее подходящая поговорка в данном ключе: на воре и шапка горит.

— Так, друзья, — обратился я к Карпу и Янушу, вставая с кресла и направляясь к выходу из кабинета. — Думаю, что скоро мне нужно будет отбыть во дворец. Сделайте такую охрану, чтобы никто и думать больше не смел о покушении. Усильте охрану дома и Екатерины Андреевны. Но охраняйте мою жену так, чтобы она меньше замечала опеку.

Еще через час к дому прибыло сразу полроты лейб-кирасир, которые должны были сопровождать меня во дворец. Такие почести и не каждому вельможи предоставят. Хотя… я же нынче и есть вельможа.

Две кареты, абсолютно одинаковые, между ними мои конные стрелки, два десятка, впереди и позади картежа скакали лейб-кирасиры. Я ощущал себя первым охраняемым лицом. Интересно, а такой уровень охраны, если сложить все составляющие и качество бойцов и представительство и кареты, был у кого-нибудь? Нет, не в истории, там примеры найдутся, в современном мне мире?

— Кто? Кто покусился? Почему? — император встречал меня прямо внизу Парадной лестницы Зимнего дворца.

— Ваше императорское величество, — я поклонился.

— Отвечайте мне, почему в вас стреляли тут, рядом с моим строящимся дворцом и недалеко от Зимнего? — тон монарха был требовательным. — Это меня хотели убить?

Складывалось ощущение, что император обвиняет меня в случившемся. Или он ищет виновника своих страхов?

— Не могу знать, ваше величество, но, уверен, тот, кому вы поручите, если сочтете нужным, расследование, обязательно узнают истину, — отвечал я.

— И все же какие ваши мысли? Кто? И зачем? — спрашивал император.

В это время я заметил жену государя и наследника. Они стояли наверху лестницы, были в халатах, видимо, Марию Федоровну и Александра Павловича только что подняли по требованию императора. Вообще-то сейчас около пяти часов ночи, отсюда и мое удивление, что император… а еще и наследник… Как бы они не посчитали меня виновным в их недосыпе.

— Почему стреляют возле моего дворца, когда я сплю? — уже не таким нервозным тоном спрашивал Павел Петрович.

Складывалось впечатление, что спрашивает он у самого себя. Похоже, что фобии государя обострились. Стреляли в меня, а попали, получается, в российского императора. Так что тот, кто хотел избавится от меня, частично цели своей добился, пусть она и косвенная. Стрелок ослабил власть русского государя, сделает ее еще чуть сумасбродной.

Павел Петрович сел на ступеньки Парадной лестницы. У стоявшего неподалеку лакея, вдруг, материализовалась в руках небольшая подушечка, но слуга не успел ее подложить под монаршее седалище.

— Меня хотят убить. Я это чувствую. Мне нагадали… Господи прости меня грешного! — император перекрестился.

— У вашего величества много верных слуг, готовых встать на защиту трона, — я сказал то, что должен был сказать.

Император не реагировал. Я стоял и возвышался над российским государем, физически, конечно. Но и такое положение было для меня некомфортным. Разве можно вообще говорить о комфорте, когда видишь своего императора в таком жалком состоянии? И я еще снисходителен к этому человеку, так как понимаю, воспринимаю его больным, которого просто нужно лечить. Вот только этого лечения в современном мне мире никто дать не сможет, только навредить, а я сам в психиатрии чуть больше, чем ноль.

Вдруг, Павел встрепенулся, на его щеках вновь появился румянец, который в контексте происходящего никак нельзя было назвать «здоровым». Государь выпрямился, задрал свой курносый нос кверху.

— Я поручу охрану вас, мой обер-гофмаршал, гвардейцам из своего гатчинского полка. Они не предадут и защитят, — сказал монарх.

Я поклонился, смиренно принимая такую заботу. По мне, так они больше мешать будут, болтаться под ногами. Но разве можно было отказываться? Бедный Павел… а ведь уже завтра у тебя окажутся четыре письма английского посла Уитворта. И пусть одно из них подделка, но, уверен, она будет качественная. Если есть лекала, образец почерка, печати, то есть и человек, который это все подделает. Уже прямо сейчас он должен работать с бумагой и чернилами.