Сперанский 5. Заговор

Так может говорить и дипломат. Такой, какие в этом времени, наверняка, могут многое сделать, когда еще слова, сказанные своим иностранным коллегам что-то значат. В будущем более прожженные люди. Те, кто у власти, они подготовленные, ученые, читают если не все, то многие ужимки, знают и даже классифицируют улыбки, интонации голоса, чуть ли ни каждое движение определяют и используют.

Но это в будущем. А сейчас передо мной предстал молодой мужчина, в каком-то смысле слащавый. Не столько лицом или пластикой движений, которые часто присущи людям с миленьким личиком. Нет, он выглядел… несколько искусственным, будто создали златогривую куклу, а она взяла и ожила. Он не был красив, не был столь статен, чтобы казаться гренадером, вышедшим из сладких женских снов про счастье в любви. Слегка округлый, что по нынешнему времени, скорее, ставилось в плюс, но при слегка полноватом лице не был человеком с лишним весом, скорее, выглядел здоровым, сытым.

— Я прошу простить меня, ваше высочество, что забираю у вас ваше, несомненно драгоценнейшее время, — сказал я, учтиво поклонившись.

Александр завернул свой красный халат, и потуже затянул пояс на нем, будто во дворце холодно и наследник Российского престола хочет укутаться. Наверняка, он испытывал дичайший дискомфорт от того, что предстал передо мной в таком виде, я бы сказал, интимном. Увидеть монарха в быту — это некий мистицизм, должно быть, которого я не испытываю, но понимаю, что должен.

— Мы с вами заложники слова монарха. Как и все подданные, мы обязаны быть счастливы уже тому, что государь-император уделил нам толику своего внимания, — сказал Александр, чуть отворачивая глаза, будто хотел сбежать.

— Я преисполнен любви к своему императору и Отечеству, благодарен… тем тайным силам, что привели меня во дворец и дали возможность служить верой и правдой, — сказал я и стал изучать реакцию великого князя.

В моих словах прозвучала фраза про тайные силы. Не про Бога, или даже это не была отсылка к античной богине Фортуне, а именно к некоему мистицизму. Я знал, что Александр Павлович увлекается новомодными веяниями про веру в мистику, в существование каких-то духов, неких сил потусторонних. Этим грешен и его отец, да и мать, Мария Федоровна, от них не далеко ушла. Так что посылом про тайные силы я хотел создать психологический триггер, что я свой, доверяй мне!

Но Александр сдержался. Было видно, что он хочет о чем-то спросить, затеять разговор на отрешенные темы, связанные с оккультными практиками, но я не был для него своим. Вообще, складывалось ощущение, что наследник Российской империи несколько меня избегал, если я не сильно преувеличиваю свою значимость. Может, что-то на метафизическом уровне все же есть, такое… ощущение чужой силы, энергетики, которой я, как человек из будущего, несомненно, обладаю.

Наступила неловкая пауза, становившаяся сущей мукой. Я понимал, что должен что-то говорить, но все, что приходило в голову, было неуместным. К примеру, стоило бы отправить наследника одеться. Не может он находиться рядом со мной в халате, это неловкость для нас обоих, а, следовательно, негативные эмоции в общении. Пусть меня такой вид и не так сильно смущал, но это в любом случае, коробит раздражает Александра.

— Господин, обер-гофмаршал, — обратилась ко мне, спускающаяся по лестнице императрица Мария Федоровна. — Если ми и так проснулась, так не испать ли кофе? Того, что, суда по легенде варили монахи-копуцины. Вы распорядитесь? А чераз полчаса мой сын, исполняят волю отца, присоединиться к вам.

Императрица говорила с большим акцентом, чем обычно. Вот она женщина читаемая, в отличие от ее старшего сына, который сложный человек и, наверное, только знания из будущего позволяют мне понимать Александра.

Если императрица нервничает — ее акцент, речь, порой, переходит на почти датский язык, Мария Федоровна начинает вставлять слова своего родного наречия вместо большинства русских. Так что сейчас нервозность монаршей особы, скорее всего, была связана с тем, что и она была в неподобающем виде в моем присутствии. Потому и просила свалить меня на кухню, пока она и Александр приведут себя в порядок. Между тем, волю Павла Петровича никто не отменял, я все еще должен пребывать в компании наследника.

У меня еще раньше сложилось впечатление и об Александре, и его брате Константине, конечно же, и о Павле Петровиче. Зная историю, и то, что уже должен сложиться заговор, я моделировал ситуации, кого же, по моему, мнению можно было бы поставить на российский престол. Быть безучастным в тех событиях, что должны случиться, я не мог. Были разные возможности, в зависимости от конечной цели. Как мне казалось, проще всего, в организационном плане, можно защитить нынешнего императора.