Специалист

— Ну, тогда пойдем дворы посмотрим. Маршрут его покажу. Тут дворы о-го-го! Ржавенький маятник пополз вверх.

***

Сафонова выписали из больницы на третий день. Оставались, конечно, еще перевязки. Но это мелочь. Рука, правда, болела.

Из Мадрида позвонил Хайрамов. Сочувствовал, интересовался, какая же это сволочь посмела? Не Круглов ли? Как он там, кстати? Не поймали?

— Нет, Сергей Наильевич, не поймали, — ответил Сафонов, — я думаю, что Круглов покинул город. Если бы был здесь, его бы обязательно где-нибудь да засекли…

— Ну-ну… Ладно, Михалыч, ты давай-ка лечись. Работы у нас с тобой невпроворот. А я скоро вернусь, нужно нам все-таки отель открывать. Пора, пора…

И столько теплоты было в голосе Бегемота, что можно было бы усомниться в том, кто стоял за спиной стекольщика. Сафонов, однако, не сомневался. Для него было совершенно очевидно, что возвращение Свешникова из Мадрида, разрезанная пополам фотография и засада в подъезде — звенья одной цепи. И ведет все это к Хайрамову. «Не Свешников же, в конце концов, затеял меня „заказать“, — думал Игорь, разглядывая фотографию в домашнем альбоме, на которой он сам и помощник Хайрамова стояли плечом к плечу, как друзья. — Свешников ноль, шестерка. Он только передал заказ. Но почему? В чем причина?»

Сафонову было не по себе. Он отлично понимал серьезность ситуации. Если заказ сделан, а клиент жив — это непорядок. Не исключено, что попытка будет повторена. И тогда уже дело доведут до конца. То, что он сидит сейчас в своей гостиной, живой и… ну почти невредимый — невероятная удача. Один случай на сотню!

Игорь Михайлович плеснул себе «Абсолюта». Того самого, до которого они с Бочонком не добрались три дня назад. Выпил и крепко задумался. Ныла рука, но гораздо сильнее беспокоило другое: что можно предпринять?

— Думай, Игорь, думай, — сказал он сам себе, — не зря же тебя прозвали Хитрый Саф.

К вечеру небо обложило, пошел дождь. Не дождь даже, а противная мелкая морось. Стемнело. В проходном дворе горела одна единственная тусклая лампочка над дверью подъезда. Профи, подняв воротник куртки, стоял в дальнем, совершенно темном углу. Страшно хотелось курить. Ничего, потерпишь! Он задрал рукав, посмотрел на часы. В темени с трудом разглядел: без двух девять. Скоро, уже скоро… В сером небе над Санкт-Петербургом напряженно вибрировал маятник. Скоро.

Погас свет в четырех маленьких окошках на уровне земли и тут же вспыхнул в двух соседних, где расположена раздевалка. Профи засунул руки в карманы, обхватил рукоять «Вальтера».

Спустя три минуты открылась дверь клуба и выпустила на улицу плотного мужика. Не он. По Садовой прогрохотал трамвай. Мужик прошел мимо. Снова распахнулась дверь, вышли два высоченных лба-акселерата. Остановились, закуривая, напротив Профи. Огонек зажигалки высветил юные, розовощекие лица. Ушли.

Боец появился спустя еще минуту. Развернул дольку резинки и бросил в рот. Хлопнула, закрывшись, дверь. Он! Неслышно ступая, убийца пересек двор. Ну что, поможет тебе твой ПМ в плечевой кобуре? Поравнялся, прошел мимо. Профи показалось, что он ощутил даже запах земляничной жвачки.

Он вышел из сырой темноты и тихо сказал в спину убийце:

— Эй, Боец!

Длинная тень Бойца оканчивалась у Профи под ногами. Она замерла, темнота этой тени была бездонно глубокой. Медленно, очень медленно, убийца обернулся. Узнавание было мгновенным и обоюдным. Забыть то майское утро не мог ни один из них.

Боец стремительно — и Профи удивился его навыкам — сунул правую руку под куртку. Одновременно он нырял вниз и перемещался влево. «Он опасен», — предупреждал Муха и был, безусловно, прав. Профи вскинул «Вальтер», и в моросящем небе вздрогнул маятник. Резкий и отчетливый звук выстрела отразился в каменном колодце двора. Пуля ударила Бойцу в плечо, отбрасывая и разворачивая тело. Он все-таки успел выхватить свой ПМ. Вторая пуля ударила в бок, сломала ребро, пробила легкое и, вторично пробив ребро, прошла навылет. Он пытался поднять здоровую руку с пистолетом — его учили сражаться до конца — и не мог. Профи приближался медленно и неотвратимо.

Пистолет со стуком выпал, Боец сел на мокрый асфальт. Он пошарил правой, здоровой рукой и нашел ПМ. Снова начал поднимать его пудовую тяжесть. Профи присел, дождался, пока ствол «Макарова» поднимется на высоту его лица, и отшвырнул руку убийцы в сторону. Все было уже решено.

— Добивай, — сказал Боец.

— Сам сдохнешь, — прозвучал ответ.

— Зачем так?

— А зачем ты убил мою семью? Мою жену? Мою дочь? Зачем ты убил мою жизнь?

— Это… не я!

Профи бросило в жар. Умирающий враг не врал, он понял это по голосу. И ему стало страшно.

— А кто? — спросил он. — Кто?

— Это был… другой Некто, — ответил Боец. И снова Профи понял, что раненый говорит правду. Схватив врага за подбородок, он вздернул его голову вверх и пристально посмотрел в лицо. Одна половина лица, освещенная желтым неверным светом, была сведена болью и тоской. Другая, почти невидимая в тени, скривилась в циничном оскале. Злобно горел волчий глаз.