Специальность – хирург

Текли один за другим послеоперационные дни. Первый и второй – легкие от исчезновения болей. Третий, четвертый – потяжелее от более реального восприятия последствий бывшей операции. Пятый-десятый, принесшие усталость, утомление и раздражение от запретов – нельзя того, другого, третьего. А в последующие дни в обиход шли книги, телевидение. Иногда раздавался смех, иногда разговоры с соседями. А потом жизнь в коллективе целой палаты – целой группы людей, в сердцах которых поселилась надежда на выздоровление и последующее благополучие, людей, жаждущих как можно быстрее вернуться в круг родных, вернуться в свои семьи, к себе домой. Месяц. Второй. Третий. Четвертый. А потом была контрольная спондилография. Мои пациенты – большие специалисты во всех вопросах, касающихся спондилографии. Они знают друг от друга, что контрольная спондилография – преддверие выписки. От нее, от этой контрольной спондилографии, многое зависит – и время выписки, и характер иммобилизации – онеподвиживания позвоночника при помощи гипсового корсета, и сроки ношения корсета, и наставления о поведении дома, и многое другое. Все зависит от контрольной спондилограммы – рентгеновской пленки, на которой отображены воочию те изменения, которые проистекали в месте бывшей операции за эти долгие послеоперационные месяцы, спондилограммы, которая на ближайшие месяцы определит образ жизни.

…Контрольное рентгеновское исследование показало, что процессы «вживления» саженцев в оперированном позвоночнике жены художника идут должным образом, эти саженцы в нужном положении удерживают позвонки. Все эти данные соответствовали и общему состоянию бывшей больной. Кроме исчезновения болей, был и другой положительный симптом: у нее полностью восстановились утраченные подвижность и чувствительность в ноге. В большом гипсовом корсете, не дававшем возможности туловищу, а следовательно, и позвоночнику, совершать даже минимальные движения, пациентка ушла домой. Прошли долгие шесть месяцев. Опять клиника. Опять гипсовая комната, где был снят ставший столь привычным, обыденным и даже немножко желанным корсет, без которого она почувствовала себя неуверенно: беззащитной и уязвимой. Опять контрольная спондилография, которая, в сопоставлении с данными клинического обследования, позволила вынести столь желанный приговор к здоровью, к жизни. И она ушла в жизнь…

С тех пор я больше ни разу не встречался с нею как врач с пациенткой. Она полностью избавилась от своего недуга и стала здоровым человеком. Прошло уже более шестнадцати лет. Порой я встречаюсь с этой женщиной. Меня радует ее жизнелюбие, ее энергия, ее интерес к людям, к своему искусству. Я радуюсь ее фигуре подростка, ее лучистым глазам, обворожительной улыбке, звонкому серебристому голосу. Я радуюсь, что на земле живет такой человек, что судьба свела меня с нею.

Я радуюсь, что в трудные минуты жизни этой женщины своими знаниями и своими руками я смог отвести от нее грозившую ей беду…

ЭХО ВОЙНЫ

Ему было пятьдесят пять лет, когда он впервые обратился ко мне. Он жаловался на некоторое похудание правой кисти и медленно нарастающую слабость в ней. Все в этом крепко сложенном мужчине среднего роста было обычным. Разве только глаза. Пожалуй, они останавливали на себе внимание и запомнились мне какой-то особой, не свойственной мужчине бархатистостью, мягкостью.

При первой нашей встрече Михаил Николаевич рассказал, что тридцать четыре года тому назад на одном из фронтов Великой Отечественной войны, будучи молодым офицером, он вел в атаку свою роту. Пуля обожгла внезапно. Он почувствовал удар в левое надплечье и тут же потерял сознание. Очнувшись через несколько часов в медсанбате, понял, что плохо владеет своими руками и ногами. Часть его тела плохо подчинялась ему, на руках были участки с «мертвой», нечувствительной кожей. Трудно было глотать. Ему сказали, что в результате слепого пулевого ранения ушиблены позвоночник и спинной мозг, что пуля, пройдя левое надплечье и переднюю часть шеи вблизи тел позвонков, чуть задев их, остановилась в тканях правого надплечья кпереди от лопатки, у ее верхнего края. Врачи надеялись, что наступившая недеятельность рук и ног, а также нарушения чувствительности – явления временные и постепенно пройдут. Так оно и случилось. Вскоре рана зажила. Движения в руках и ногах увеличивались и крепли. Исчезли участки «омертвевшей» кожи. Потом он вернулся в свою часть добивать врага…

После демобилизации учился, работал, обзавелся семьей. Считал себя здоровым. Регулярно занимался гимнастикой. Бывшее ранение, казалось, было забыто.