Специальность – хирург

Несмотря на собственную болезнь, которая, несомненно, беспокоила его и своими чисто физическими проявлениями и особенно перспективами на будущее, на реальность излечения, он принимал самое живое участие в судьбах своих теперешних «коллег» – моих пациентов. Он даже пытался выступать посредником между отдельными из них и мною, теми, которым в силу целого ряда совершенно объективных причин, для пользы их здоровья, я отказал в ненужной им, с моей точки зрения, операции или каком-либо другом методе лечения, которых они добивались во что бы то ни стало. С завидной настойчивостью и убежденностью он доказывал мне их правоту в стремлении добиться любого, пусть самого малого улучшения в своем состоянии, в внешнем облике, в стремлении приблизиться к внешнему виду обычных людей. Все мои доводы против не убеждали его. В этом я усматривал подсознательную защиту им – больным человеком – себя, подсознательное стремление повлиять на меня не только в отношении судьбы своих соседей, но и своей собственной, судьбы больного человека, ждущего излечения и стремящегося к нему. Он жил тревогами своих товарищей по несчастью, их нуждами, их заботами. Постоянно вокруг него группировались мои больные, мои пациенты. Видимо, они искали у него совета, поддержки, а то и утешения.

Будучи весьма живым и общительным человеком, Борис Александрович быстро перезнакомился почти со всеми сотрудниками и врачами клиники. Каждый из них считал своим долгом попроведать его, зайти к нему в палату, перекинуться с ним словом, спросить о самочувствии, здоровье. Каждый стремился быть ему чем-то полезным, помочь ему – своему «однополчанину», попавшему в беду.

А время шло. Заканчивалось клиническое обследование больного – решалась судьба человека, моего товарища по профессии, судьба врача нелегкой специальности – онколога, специалиста по лечению больных с опухолями, среди которых- большое количество больных с опухолями злокачественными, излечиваемыми далеко не всегда.

Данные обследования были весьма неутешительными. Все больше и больше мой диагноз склонялся в сторону самого неблагоприятного – в сторону метастаза опухоли в теле шейного позвонка.

Злокачественные опухоли страшны тем, что они прорастают безудержно в окружающие ткани, не ведая ни препятствий, ни границ, обладают свойством рассеиваться из места своего возникновения по другим органам и тканям организма заболевшего человека. Это рассеивание – метастазирование – может возникнуть довольно рано, когда еще сама первичная опухоль никак не проявляет себя. И больной человек может погибнуть от метастаза, а очаг первичной опухоли так и не проявит себя клинически. Больше того – специальным целенаправленным поиском и обследованием, порой довольно длительным и трудоемким, обнаружить этот первичный очаг так и не удается. Обычно метастазы бывают множественными. Развиваясь из опухолевых клеток, занесенных в здоровые ткани и органы человека, они быстро превращаются в очаги опухолевых процессов, которые разрушают ткани и органы и своими продуктами жизнедеятельности отравляют организм больного. Если такой метастаз попадает в кости скелета, а для целого ряда злокачественных опухолей кости скелета – излюбленное место, то, разрастаясь, такой метастаз разрушает костную ткань и приводит к возникновению патологического перелома. Позвонки – одно из наиболее частых мест, куда метастазируют – переносятся клетки многих злокачественных опухолей, таких, как рак желудка, рак легких, гипернефроидный рак (рак надпочечниковой железы), и некоторые другие.

Вот наличие такого метастаза в теле шестого шейного позвонка и заподозрил я у Бориса Александровича. Первичная опухоль предположительно находилась в одном из надпочечников. Такая опухоль легко и быстро метастазирует, что равносильно смертному приговору!

Так что же, на этом – все?

Согласиться с ужасной действительностью и отказаться от попытки помочь Борису Александровичу? Или хотя бы окончательно убедиться в характере его болезни? Ведь бывают же ошибки?!

Есть еще один немаловажный момент, который заставляет меня подвергнуть Бориса Александровича оперативному вмешательству. Он врач. Он многое понимает, несмотря на ту «защитную слепоту», о которой я говорил. Отказ от операции может открыть ему глаза на его истинное состояние. Он может все понять и отчаяться.

Значит, операция необходима, во-первых, для того, чтобы окончательно убедиться в характере болезни Бориса Александровича, во-вторых, из чисто моральных, психологических соображений, для того, чтобы Борис Александрович не понял реальной действительности. Очень важно сохранить его уверенность. Иначе оставшиеся месяцы жизни будут непереносимы. Они превратятся в дни и ночи, полные дум о близкой гибели, о смерти…

К сожалению, операция подтвердила самые худшие предположения. В тканях, удаленных во время операции, под микроскопом были обнаружены ужасные своим совершенством и красотой, если такой термин применим к ним, крупные округлые клетки гипернефроидного рака…

Это был смертный приговор…