Спецхранилище

– Принято решение оставить пирамидку здесь, в бункере, – говорил Гордеев, когда мы шагали за лейтенантом. Спецназовцы сопровождали нас справа и слева. – Комиссия считает, что риск транспортировки в другие места очень велик. Охрану объекта мы полностью берем на себя.

Я кивнул.

– В бункере остался живой чебурашка. Тот самый, о котором я говорил по телефону. Угрозы он не представляет, но может быть полезен как источник информации.

– Мы о нем позаботимся.

– Что делать моим ребятам?

– С тобой и твоими ребятами переговорят особисты по поводу того, о чем можно и о чем нельзя распространяться в кругу близких, потом пройдете бактериологический контроль, после чего можете отправляться домой. Отдыхайте. По линии Министерства обороны все будете представлены к государственным наградам. Ваш погибший товарищ – естественно, посмертно.

– Напомните-ка мне, полковник, – флегматично спросил я, отправляя под ноги бычок, – премия – это такая бумажка с печатью, которыми у меня оклеен весь сортир, или еще деньги?

– Деньги, причем большие. Для героев ничего не жалко.

– Тогда хорошо. А как насчет того, чтобы уничтожить пирамидку? Думали об этом? Пока она цела, нам всем угрожает опасность.

Несколько секунд Гордеев шагал молча.

– Санкции на это не получено.

Пришелец прятался в морозильной камере, но его там нашли и, наградив пинками, упаковали в цинковый ящик, в каких перевозится «груз двести» (ничего более подходящего не нашли). Ящик быстро погрузили на вертолет и увезли в неизвестном направлении. Я рассчитывал сдать «языка» еще вчера, но его путь в органы дознания оказался чуть длиннее и запутаннее. На счастье, все закончилось благополучно.

Пирамидка была помещена в ту же комнату, где объект с инвентарным номером 001 хранился последние годы. Отличие состояло лишь в том, что теперь он находился в прочном контейнере, дверь комнаты охранял неприветливый спецназовец в бронежилете, а у входа в бункер стояли еще два.

Мы сдали людям Гордеева оружие и снаряжение, отобранное у пришельцев. Орехова, успевшего обшмонать несколько трупов, военным пришлось раскулачивать с применением силы. У нас экспроприировали все подчистую, включая служебный карабин и двустволку дяди Сани. Хорошо хоть оставили куртки с надписью «ОХРАНА» на спине, а то к вечеру становилось прохладно. Лично я больше всего горевал по ускорителю перемещений. Хотя мне теперь долго не придется его использовать, чтобы добираться до спецхрана. На объекте появились новые хозяева, а мы остались не у дел. Так что не нужен мне ускоритель. Да и куртка с надписью «ОХРАНА» на спине тоже теперь ни к чему.

Дядю Саню увезли на вертолете. Военный врач сказал, что с рукой все будет в порядке. Пересадят кожу с задницы, и все будет в порядке. Уж не знаю, шутил он или говорил серьезно, в принципе медицина все может. Оставшаяся троица караульных, включая вашего покорного слугу, прошла в санитарной палатке химобработку, после чего Тарасыч и Орех отправились на разговор с особистами, а меня Гордеев взял за локоть и отвел в сторонку.

Было уже поздно, и я волновался, как буду возвращаться домой в такую темень. Но Гордеев заверил, что это не проблема и нас подбросят на вертолете.

– У меня много дел, – сказал он. – Но я хочу отблагодарить лично тебя. Держи.

Сначала я не понял, что за стальную палочку он протянул. Только через несколько секунд, поднеся ее к свету прожектора, я узнал светящийся нож.

– Это тебе подарок.

– Вот дьявол! – не удержался я от восхищенного возгласа. – Спасибо.

Не скрою, нравилась мне эта штука. Но взять ее как-то не решался.

– Бери-бери, у меня два таких, – заверил Гордеев. – Пригодится… хлебушек порезать. Только на людях не вытаскивай.

Я сунул ножик в карман штанов. Гордеев тем временем достал плоскую фляжку, отвинтил пробку. Мои натренированные ноздри тотчас уловили поднявшийся из горлышка запах чего-то алкогольного, но в то же время невероятно ароматного и вкусного.

– Это коньяк «Реми Мартэн» десятилетней выдержки. Очень дорогой. – Полковник отсалютовал мне флягой. – За тебя, Валера!

Он сделал короткий глоток и передал мне емкость.

– Давай, выпей, – сказал он. – Чтоб побольше было таких мужиков, как ты.

Меня никогда не приходилось долго уговаривать, особенно если была компания. Я вставил горлышко фляги между губ и запрокинул голову вместе с рукой. Невиданное по качеству пойло полилось в глотку, оставляя на языке приятное послевкусие. Глоток получился солидным. Пощекотав небный язычок, коньяк мягко провалился по пищеводу в желудок, а потом…

Столь дикой рвоты я не припомню с юношеских лет. Выворачивало так, будто я нахлебался заплесневелой браги. Рвало неистово, аж глаза лезли на лоб. Из груди выходил страшный крик: «У-у-уэ-э-э-э!» – а виски заламывало от боли. Желудок уже давно был пуст, но из него продолжала литься желчь. Казалось, организм мстил хозяину за многолетние издевательства над собой.

Наконец, мне удалось разогнуться и втянуть в грудь немного дымного воздуха. Стоявший рядом Гордеев выглядел сконфуженным. Ладные, до блеска начищенные ботинки полковника усеивали мутные брызги.