Спецназ ГРУ против басмачей

Группа вооруженных талибов ворвалась в миссию ООН, попутно устроив там погром, арестовав и избив ее сотрудников из числа афганских граждан. Наджибулла и его брат Ахмадзай были захвачены и переведены на одну из конспиративных квартир пакистанской разведки, которая действовала при афганских спецслужбах с 1992 г. В Кабуле появился известный в международных кругах, связанных с афганской политикой, генерал Аслам Бек. В свое время он возглавлял Главный штаб сухопутных войск, затем занимал руководящие должности в пакистанской военной разведке, выполняя наиболее деликатные поручения еще со времен Зия-уль-Хака. Его сопровождал брат, также кадровый разведчик, и группа офицеров. Они имели сфабрикованный в недрах пакистанских спецслужб документ, отпечатанный на захваченном в президентском дворце бланке канцелярии Наджибуллы. Его текст, датированный периодом пребывания Наджибуллы у власти, представлял собой договор об официальном признании президентом и правительством Афганистана «линии Дюранда» в качестве официальной и постоянной границы между этой страной и Пакистаном. Это и было главной целью группы пакистанских военных — любой ценой заставить Наджибуллу сделать то, что никогда не сделал бы ни один пуштун — подписать этот «договор».

Наджибуллу предавали много раз. Но в самый страшный свой час он нашел силы не предать ни Афганистан, ни свой народ, ни себя. Благодаря недюжинной силе, из-за которой за ним еще с юности закрепилась кличка «Бык», он сумел разметать охрану, отнять у одного из офицеров пистолет и убить (либо тяжело ранить) брата Аслам Бека. Последующее было кошмаром. Наджибулла перенес страшные пытки, но сломлен не был. Жуткая казнь, потрясшая даже его врагов, возмутившая всех афганцев, по какую бы сторону баррикад они ни были, подвела черту под его жизнью, под дьявольским планом Исламабада и, по большому счету, под политическим курсом Пакистана к северу от «линии Дюранда».

Эта казнь лишила талибов надежд на скорую победу. Война продолжается едва ли не по сей день… Я имею в виду мое время…

— Понимаю… — тяжело вздохнул командир. — Но у меня сложилось впечатление, что ты еще что-то хочешь мне сказать… Как будто к чему-то ведешь, о чем-то недоговариваешь…

— Так и есть. Глядя на все эти события, ты оставил службу в армии и занялся коммерцией, к тому времени в России разрешенной…

— Вот так номер! А тебе это откуда известно?! — всплеснул руками Савонин.

— И не мне одному. Тот, кто нас сюда отправил, а теперь не может вытащить, тоже об этом знает. Есть еще одна причина, по которой мы не случайно оказались здесь рядом.

— И какова же?!

— Ты мой отец.

Молчание повисло в и без того замершем ночном воздухе.

— Обалдеть…

— Та девушка, Нина, она дальняя родственница Яны по матери…

— Яны? Ты и ее знаешь?! — искренне удивился командир.

— Было бы странно, если бы я не знал собственную мать, — усмехнулся Никита.

— А как ты узнал про их родство?

— Сопоставил рассказы матери и то, что она тебе сегодня говорила.

— Так значит…

— Значит твои вкусы по части женщин с годами не меняются.

Оба рассмеялись. Теперь они знали нечто принципиально новое, что должно было бы все изменить, но… не меняло.

— И что же мне делать? — вмиг посерьезнев, спросил Савонин у своего сына.

— Делай, что хочешь, но не забывай, что вернуться нам придется. Теперь ты просто обязан вернуться. Ведь я еще не родился, а мне, черт побери, чертовски этого хочется.

— А как у нас с Яной дальше все сложится?

— Все будет хорошо. Очень хорошо, — Никита не стал говорить отцу всю правду. В столь сложной исторической ситуации с ней надо быть особенно аккуратным. Дозировать. Беречь. Чтобы не допустить пищевого отравления.

Глава семнадцатая

о том, что однажды все становится на свои места

Льюис Кэролл как-то написал в своей великой книге «Алиса в Стране Чудес»: «Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно».

Никита пришел в штаб черкасской обороны поутру, едва проснувшись. Отец сидел за столом и чертил на бумаге какие-то фигуры.

— Что это у тебя?

— Да вот думаю к зиме новые укрепления построить, попрочнее. Скоро первый снег выпадет, готовиться пора…

— Так уж и скоро! До зимы еще как до Китая пешком, — возразил Никита.

— Не скажи, — Валерий поднес к лицу перекидной календарь — такие раньше стояли во всех конторах еще со времен царя Косаря. — Обычно в конце октября первый снег уже сигнализирует о приближении холодного времени.

Никита посмотрел на него, широко открыв глаза и едва не покачнувшись.

— Ты чего? Что с тобой?

— Это календарь?

— Ну.

— Там какое число?

— 15 сентября 1920 года.

— А ты его каждый день переворачиваешь? Регулярно?

— Вообще не трогал.

— А кто это делает здесь вместо тебя?

— Понятия не имею.

— А я имею.

— О чем ты?

— Да о том, что время-то всю нашу командировку было в наших руках!

— Ты чего? Как это?