Спецназ Лысой Горы

Картинка начала двигаться в обратном порядке – веки снова начали тяжелеть… И я уже не удивился, что не слышу треска костра… И снова озноб… Вероятно, время моей аудиенции истекло, но это было бы неправильно – вернуться так. Без меча. И, кстати, я все еще был неодет… И я очень захотел остаться. Я должен был взломать собственные веки и услышать костер, я должен был пошевелиться и прогнать озноб с плеч… Стало совсем нечем дышать, и я перестал бороться, я просто начал умирать, когда у меня подкосились колени. Я упал. На мягкое, его было много, и оно было разным. Это были подушки шатра Старшей Хозяйки.

Я снова видел, слышал, дышал и даже попытался говорить:

– Мне нужно сначала одеться, и я не уйду без меча…

Не уверен, что это хорошо, – Мокаша смотрела на меня совсем иначе. Так смотрят на нору, не зная, что в ней – гадюка или кролик. Хозяйка явно ждала змеи…

– Олекса, я не тороплю тебя…

– Ну да, я тоже заметил. И все-таки, почему мне надо взрослеть?

– Может быть, и не надо. Но ты – хозяин меча Ария, ты маг, не знающий своей силы, но противостоящий любой магии, ты, может быть, лучший боец этого мира, мало того – вокруг тебя сплетено пророчество… И ты прислуживаешь мужьям-рогоносцам и неудачливым хозяйкам домашних животных…

– Иногда, Мокаша, мы – герои меча и магии – должны что-то есть и где-то жить…

– Всё изменится, Олекса… Всё изменится к худшему. Ты видел челюсти ворожеи… Поверь мне, любая ведьма и любой маг на самом деле очень мало отличаются от нее. Природа такая. И еще. Твоя мама никогда не учила тебя терпению и труду.

На этот раз я не успел: Мокаша обошлась без спецэффектов – просто там, где только что была стенка шатра, проступили окна гостиной, в уши ворвался крик Данилы и мягкий голос Младшей Хозяйки:

– Все еще Алекс или уже Олекса?

Я не ответил, я проверял состояние своей челюсти и внимательно рассматривал челюсти Младшей Хозяйки.

* * *

Город затих. Люди по-прежнему исчезали, но уже в привычных количествах, многих находили – чаще в виде тел и, как правило, с головой… Григорян откопал в архивах тексты о ворожках, единственная польза которых состояла в том, что автор исследований утверждал: это есть вид редкий, быть может, пропавший, потому как размножается крайне неохотно. Вполне возможно, Януш был последним представителем – расстраиваться не стану.

Незаметно пролетело лето; лето, в которое я, несмотря на слова Старшей Хозяйки, продолжал отлов малой мзды за малые услуги. Меч Ария обрел ножны, и всё говорило о том, что правление Ярослава будет отмечено в будущих рукописях исключительно историей о его восхождении на трон.

Осень пришла неожиданно притихшая, словно боящаяся нарушить собственный золотой наряд. Даже горожане стали медленнее передвигаться по киевским спускам и подъемам, стали тише разговаривать и вовсе перестали кричать. Будто понимали – можно спугнуть. Неверный шаг, неверный вскрик – и все обрушится, разламываясь до самых корней, до схороненной в чреве города тайны, которая целую вечность ждала своего часа.

Часть третья

Двойная стрела

Пролог

Есть хорошо прыгающие, прекрасно бегающие, легко поднимающие тяжести, белые, черные, желтые… Вы только скажите, какие вам нужны и сколько.

Из секретных глав Олимпийской хартии

У гвардии добавилось забот. Стоило сойти снегу, как мимо городских окраин-развалин потянулись с севера на юг бесконечные цепочки беженцев. Киевского гостеприимства хватило на первые две недели великого переселения и на несколько тысяч несчастных, которые первыми оказались у городских ворот. Разом забурливший Подол, ощетинившаяся ножами Рейтерская и снова заселенный Крещатик задели что-то чувствительное в Печерском Замке. Ворота закрылись, а гвардия начала патрулировать периметр города.

Самые отчаянные по-прежнему пытались проникнуть за городские стены, несмотря на явное нежелание Киева принимать кого-либо еще. Явность обеспечил полковник Яковлев. Головы очередной партии надеявшихся попасть внутрь были видны издалека, а вблизи должны были отпугивать не только видом, но и запахом.

Навстречу беженцам ушли разведчики. К тому моменту, когда они вернулись, обозы, огибающие город, стали привычными, а для многих просто необходимыми.