Спецназовец. Взгляд снайпера

– Слушай, – сказал он, – а что это ты там, в «обезьяннике», вздумал от меня нос воротить? Не узнал, что ли?

– Тебя не узнаешь, – усмехнулся Спец. – Просто подумал: а вдруг ты не узнал? Или узнал, но… В общем, сам понимаешь. Раньше было одно, теперь другое, ты по ту сторону решетки, я – по эту, так чего я стану, как мартышка, ладошки сквозь прутья тянуть?

– Гордый, – неодобрительно констатировал Басалыгин.

– Уж какой уродился, – пожал плечами Якушев.

– Чего ж ты, такой гордый, из-за квартплаты в драку полез? Совсем с деньгами туго?

– Ну, во-первых, я не купец на паперти в церковный праздник, чтоб деньгами направо и налево сорить. Да и они, прямо скажем, не нищие. – Юрий кивнул в сторону знакомого крылечка с железной дверью. – Потому и не нищие, что ворье. Деньги ведь можно только двумя способами приобрести: или заработать, или отнять у того, кто уже заработал. А когда на протяжении какого-то времени получаешь бабки прямо из воздуха, организм к этому привыкает. И отвыкать не хочет.

– Не хочет, – вздохнул Басалыгин. – Ты смотри, Юрик, поаккуратнее с ними. Это хорошо, что меня случайно в райотдел занесло. А если б не занесло, одному богу известно, сколько эпизодов они бы на тебя навесили. И каких. Да и на воле ходи с оглядкой. Этот Парамонов – еще тот фрукт. В позапрошлом году его люди вот такого же, как ты, правдолюба, борца за справедливость во дворе подстерегли и насмерть забили. Жена с ним была – выжила, но осталась инвалидом на всю жизнь. И никаких зацепок! Всем понятно, чья это работа, а доказать ничего невозможно. Так что смотри. Ты, конечно, парень крепкий, с подготовкой, какая им и не снилась, но тоже, прямо скажем, не из железа сделан. Проломят череп или ткнут перо под лопатку, и никакая подготовка не поможет.

– Так это, значит, не впервые, – задумчиво пробормотал Юрий, казалось пропустивший мимо ушей прозвучавшие из уст полковника милиции призывы к осторожности. – Слушай, я, как вернулся, не перестаю удивляться: это мир так изменился или я просто раньше многого не замечал?

– Не сталкивался, вот и не замечал, – сказал Басалыгин. – А что значит «не впервые»? Он что, опять за старое взялся?

– А он прекращал?

Мимо них, шурша по асфальту импортной резиной огромных титановых колес, прокатился большой японский внедорожник. Заднего стекла у него не было, на его месте хлопал прихваченный часто наклеенными крест-накрест кусками липкой ленты кусок пыльного полиэтилена. Джип остановился у крыльца офиса, и Юрий не удивился, когда из него вышел Парамонов – уже в другом, целом пиджаке, новой рубашке и больших солнцезащитных очках, частично скрывавших следы утреннего разговора в кабинете.

– Вот скотобаза, – сказал Якушев чуть ли не с восхищением. – Я думал, они эту машину спрячут где-нибудь в другом городе, а он на ней раскатывает, как ни в чем не бывало!

– А что машина? – без особого интереса спросил Басалыгин и снова покосился на часы.

Парамонов запер центральный замок, неприязненно блеснул в их сторону стеклами очков и, торопливо поднявшись по ступенькам, скрылся в офисе.

– Так бы и придушил, – признался Юрий и в двух словах описал позавчерашнее происшествие.

– Вчера был выходной, – закончил он, – так что визит пришлось отложить. А ты говоришь – квартплата…

– Н-да… – Басалыгин заметно помрачнел. – Надо написать заявление. Свидетели есть?

– Я и есть свидетель, – сказал Юрий, – остальные – потерпевшие. А что я напишу? Что по собственной глупости влез в драку, о причинах которой знаю с чужих слов?

– А этот твой активист – он напишет?

Якушев пожал плечами.

– Откуда я знаю? Напишет, наверное. Не он, так жена.

– Надо, чтобы написали, – сказал полковник.

– Сначала им надо до этого дожить, – напомнил Юрий. – Что-то мне не нравится самоуверенность господина Парамонова. Когда человек начал решать вопросы такими методами, он уже не остановится. Это же так просто: нет человека – нет проблемы! Очень большое искушение.

– Может, присмотришь?

– По-твоему, мне больше нечем заняться? Я им кто – нянька? Телохранитель? У нас что, милиции нет?

– Милиция расследует дело по факту, – в свою очередь напомнил Басалыгин. – Мы просто не в состоянии приставить наряд к каждому, кто считает, что ему угрожает опасность. И даже к тем, кому она реально угрожает, не можем.

– Ладно, – буркнул Юрий, которому разговор о возможностях и границах компетенции столичной милиции казался решительно пустопорожним. – Этого вы не можете, того не можете… А что вы вообще можете? Выправить разрешительные документы на винтовку вы можете? Вот вы, полковник Басалыгин, можете?

– А что, есть такая необходимость? Вообще-то, нормальные люди сперва получают разрешение, а уж потом приобретают нарезной ствол…

– Подарок, – сказал Юрий. – Отказаться было нельзя, продать рука не поднимается, а сдать вам – ну, с какой стати? Подарок ведь!

– Ладно, это дельце мы как-нибудь обстряпаем, – подумав секунду, пообещал Павел Макарович. – Я уже и забыл, сколько с тобой проблем! Полчаса, как встретились, а я уже весь в должностных проступках, как новогодняя елка в огоньках.