Спецотдел «Бесогон»

Она прошла сквозь стой мертвых теней и властно потянулась к мечу, что сжимал в своих руках фашист. Но Юрген не слышал ее, он был весь во власти мести и грезил предстоящей расправой.

– Я посею здесь страх и хаос, пусть в ваших городах и селах все будут дрожать от ужаса и ожидания скорой смерти. Ее принесут вам те, кого нельзя убить, ибо мертвые бессмертны! Страх – вот то, что станет местью вам, поправшим власть великого рейха! – визгливо кричал он, брызгая слюной.

– У тебя ничего не выйдет, безумец. Ты просто параноик, место которого в психушке! – бросил я, стараясь отвлечь внимание фашиста.

Боковым зрением я видел, что Зоя отошла в сторону и двинулась к мумии Лисьего Хвоста. Только теперь я заметил стоявший в ногах тела воеводы внушительный глиняный кувшин. Зоя наклонилась к нему, подняла и, что есть силы, бросила его об пол. Громыхнул гром, блеснула серебристая молния, факелы, освещавшие помещение мгновенно потухли, наполнив зал страшным удушливым чадом.

Тело Лисьего Хвоста подскочило на своем возвышении из валунов и принялось судорожно трястись, распадаясь на мелкие кусочки, оборачивавшиеся сероватым, похожим на пыль пеплом. Молнии продолжали сверкать, гром гремел, сонм теней смешался и стал растворяться в разрываемой вспышками темноте усыпальницы.

– Негодная! Ты предала меня! Тварь!

Юрген, брызгая слюной, бросился к побелевшей от страха девушке, но я собрал последние силы и, превозмогая боль, подкатился ему в ноги. Подняться я не мог, но мой прием удался, фашист завалился на спину и попытался поразить меня мечом. Однако я оказался проворнее и со всей силы саданул его по затылку увесистой рукоятью ТТ. Фриц охнул и потерял сознание.

Молнии продолжали сверкать, удушающий чад, быстро заполнявший зал, проникал в легкие.

– Зоя, Лучеслава! Как тебя там! Помоги мне вытащить этого гада, – прохрипел я, теряя сознание.

Чья–то неожиданно сильная рука помогла мне подняться и потащила куда-то кверху. Обоими руками я держал за ворот рубахи обмякшее тело фрица. Казалось, прошла целая вечность, пока я сумел вдохнуть свежего воздуха. Он показался мне пьянее вина. Я окончательно потерял остатки сил и рухнул на траву. Мы втроем были у подножия холма, внутри которого только что находились. Я, Зоя-Лучеслвава и злополучный фашист с кровоточащей башкой.

На моих глазах холм стал оседать. Я слышал глухой стук бьющихся друг о друга камней и видел поднимавшуюся огромным серым веером пыль.

– Мне пора, – девушка шагнула к осыпавшемуся кургану.

– Кто ты? Не ходи туда! Останься здесь! – я кричал, но вместо крика наружу вырывались лишь глухие, похожие на рыдания хрипы, но она услышала меня.

– Живым место среди живых, а мертвые пусть остаются в царстве мертвых, – бросила девушка.

Мгновенье, и Зоя-Лучеслава исчезла, будто ее и не было.

Громыхание смолкло, пыль рассеялась, я полз веред, таща фашиста за собой. Заслышав вдалеке голоса, я хотел выстрелить из своего ТТ, чтобы привлечь внимание, но обнаружил, что в суматохе потерял оружие.

– Ко мне! Сюда! – захрипел я.

Теперь шаги слышались уже близко. Кусты раздвинулись. Передо мной вырос участковый Андрей Жуков.

– Жив, лейтенант?

Он с изумлением смотрел на меня.

– Ты весь седой! Что случилось?

– Не спрашивай, лучше помоги дотащить до наших преступника. Он – убийца!

Я указал на фашиста. Жуков наклонился к лежащему без движения Эйно-Юргену.

– Да твой преступник мертв, лейтенант. Отчего он кони двинул?

– От злости, очень злой был, вот и сдох…

Мной вдруг овладела полная апатия. Я сидел на траве не в силах двинуться.

– Идти можешь? – голос Жукова звучал будто издалека.

Я помотал головой. Странно, боль не чувствовалась, лишь усталость и грусть, которая заполнила собой мой мозг. О чем я думал? Не знаю. О чем жалел тогда? Тоже, не смогу сказать.

– Ночью было страшное землетрясение, курганы превратились в жалкие кучки земли и горки камней. Странное дело, но крестьянские избы и другие строения не пострадали, – рассказывал мне участковый.

Он тащил меня на себе, оставив тело лже–Эйно лежать в кустах.

– Какое землетрясение? О чем ты, капитан?

– Говорю тебе, этой ночью курганы разрушились, осели, превратились в пыль. Ясно? Мы ищем тебя с вечера, думали ты погиб, – повернулся ко мне Жуков.

Я молчал. Теперь боль вернулась ко мне. Я закрыл глаза и погрузился в странное забытье. Я видел себя как бы со стороны. Отчетливо наблюдал, как мое тело завернули в какую-то рогожу и погрузили в кузов полуторки.

– Умер парень, не донес ты его, Андрей – устало проронил тучный майор Бровкин, с укоризной глядя на и без того расстроенного участкового Жукова.

– Умер, – согласно кивнул седой головой капитан.

– К лейтенанту этому два часа назад сослуживец приехал. Не успел увидеться с ним, так вот бывает. Проворонили мы москвича, нам теперь всем за это по шапке из Москвы отвесят, – сокрушенно вещал майор.

– Не спешите его хоронить, – услышал я хорошо знакомый голос.