Спецподразделение Чистки

— Так точно, полковник, — браво ответил я. Спорить с ним было бесполезно.

Подобных людей я распознавал с одного взгляда.

— Тогда вы свободны. Планерка состоится в десять пополудни. Явка всех обязательна.

Я отдал честь и удалился. Полковник ничего не смыслил в разведке чужого мира. Вполне вероятно, на Земле он и был крупным спецом, но здесь нет. И я бы не стал слушать чьих-либо возражений по этому поводу. В учебном центре мы учились действовать в ситуациях, которые — нам часто казалось — модулировались каким-то безумцем с больным воображением. Там, в этой псевдореальности, только идиот мог быть в чем-то до конца уверенным. Чтобы выжить в чужом мире самому и спасти подразделение, мне прежде всего приходилось обеспечить надежные пути отхода. То была моя основная заповедь. Но в следующий раз, я знал, мне придется выполнить приказ шефа. И в предстоящей Чистке это пугало меня больше всего.

Оперативная планерка началась, как и сказал шеф, в десять часов утра. Хотя утро на звездолете было понятием довольно относительным. Я специально сел в самом дальнем углу и крепко сжал челюсти, чтобы не сболтнуть чего-нибудь лишнего и окончательно не вывести полковника из равновесия. Без сомнения, его доверие ко мне было уже и без того основательно подорвано.

— Сначала о найденных вещах, — произнес шеф. — Лаборатория дала здесь однозначный ответ. Это останки погибшего подразделения, а конкретно двух его человек. Они были разорваны на части взрывом. По мнению психолога, они подорвали себя сами при столкновении с неизвестной тварью. Жаль, их следящая аппаратура не была включена, и мы так и не узнаем, что они видели.

Я был абсолютно не согласен с полковником и психологом, но промолчал.

Подорвали себя… Надо же! Чтобы решиться на такое, нужно быть в полном отчаянии. А они знали, что скоро их должен был забрать челнок. Испугавшись, они бы наверняка попытались бежать, но уж не кончать жизнь самоубийством!

— Теперь о найденных записях следящей аппаратуры, — продолжил шеф. — Мы выделили самую удачную из них, заполнили прорехи, но все равно не смогли разобрать, кто или что атаковало подразделение и каким образом оно убивает. Вы сейчас увидите эту запись и, если возникнут какие-нибудь соображения, прошу высказывать их. Но только по окончании просмотра.

Полковник подал знак, и экран монитора позади него, блеснув, разродился картинкой станции. Впереди шли шесть солдат в полном вооружении. Значит, как подсчитал я, за человеком, на каске которого была эта камера, шел еще один.

…Скалы, кругом были только скалы и металлический каркас. Командир подразделения шел впереди. Открываются автоматические двери станции… Они входят вовнутрь… Командир поворачивается и отдает команду подстраховать дверь. Картинка замирает на месте. Парень с камерой остается в прикрытии, а командир с шестью солдатами уходят в глубь станции. Проходит минута, вторая…

И вдруг раздается взрыв, затем еще один…

— Что там происходит?! — вскрикивает солдат. Он поворачивается к своему напарнику. — Оставайся здесь, я гляну.

Снова взрыв, еще один, третий… Солдат бежит вперед по коридору.

Поворачивает за угол… И вдруг опять взрыв. На солдата что-то падает, сбивая его с ног. На экране монитора какая-то непонятная круговерть. Солдат кричит что-то неразборчивое, затем поворачивается к тому, что на него упало…

Я невольно зажмурил глаза. На это невозможно было хладнокровно смотреть.

Чьи-то развороченные внутренности… Окровавленное, обезображенное лицо..

— Крист, — словно давясь чем-то, простонал солдат. Он поднимает голову. И опять нечто непонятное движется на него. Но следящая камера снова фиксирует только какие-то помехи. — Боже, что это?! — кричит солдат и пятится задом. Он роняет оружие и бежит. Солдат у двери с округлившимися от ужаса глазами вскидывает оружие. Что-то пихает бегущего в спину, и солдат падает… Его следящая камера упирается в пол и так застывает. И почти в то же мгновение спереди раздается еще один взрыв. Потом беспорядочная стрельба снаружи станции, крики и еще два взрыва. На этом все кончается.

Зал подавленно молчал. Я посмотрел на ребят. Они словно сами побывали там… Я не видел их лиц, так как находился позади всех, но угадать это было несложно. У меня у самого, наверное, был не ахти какой вид. И я не выдержал.

Мой рот не желал оставаться закрытым, пусть даже полковник сделает меня рядовым или вовсе расстреляет. Ведь кто-то же должен был нарушить это молчание! Я поднял руку.

— Мне кажется, — будто бы сам собой залепетал мой язык, — что это не похоже на массовое самоубийство из страха перед неведомым. Слишком быстро происходили взрывы, а для принятия решения о самоуничтожении необходимо время.

Да и каждый самоубийца почти наверняка предпочел бы свой способ собственного уничтожения.