Спички судьбы

Могилы вольности – Каргебиль и ГунибБыли соразделителями со мной единых зрелищ,И, за столом присутствуя, они бМне не воскликнули б: «Что, что, товарищ, мелешь?»Боец, боровшийся, не поборов чуму,Пал около дороги круторогий бык,Чтобы невопрошающих – к чему?Узнать дух с радостью владык.Когда наших коней то бег, то рысь вспугнули их,Чару рассеянно-гордых орлов,Ветер, неосязуемый для нас и тих,Вздымал их царственно на гордый лов.Вселенной повинуяся указу,Вздымался гор ряд долгий.

И путешествовал по Кавказу,И думал о далекой Волге.Конь, закинув резво шею,Скакал по легкой складке бездны.С ужасом, в борьбе невольной хорошея,Я думал, что заниматься числами над бездною полезно.Невольно числа и слагал,Как бы возвратясь ко дням творенья,И вычислил, когда последний галлУмрет, не получив удовлетворенья.Далёко в пропасти шумит река,К ней бело-красные просыпались мела,Я думал о природе, что дикаИ страшной прелестью мила.Я думал о России, которая сменой тундр, тайги, степей

Похожа на один божественно звучащий стих,И в это время воздух освободился от цепейИ смолк, погас и стих.И вдруг на веселой площадке,Которая, на городскую торговку цветами похожа,Зная, как городские люди к цвету падки,Весело предлагала цвет свой прохожим, —Увидел я камень, камню подобный, под коим пророкПохоронен; скошен он над плитой и увенчан чалмой.И мощи старинной раковины, изогнуты в козлиный рог,На камне выступали; казалось, образ бога камень                                                                  увенчал мой.Среди гольцов, на одинокой поляне,Где дикий жертвенник дикому богу готов,

Я как бы присутствовал на молянеСвященному камню священных цветов.Свершался предо мной таинственный обряд.Склоняли голову цветы,Закат был пламенем объят,С раздумьем вечером свиты…Какой, какой тысячекост,Грознокрылат, полуморской,Над морем островом подъемлет хвост,Полунеземной объят тоской?Тогда живая и быстроглазая ракушка была его свидетель,Ныне – уже умерший, но, как и раньше, зоркий камень,Цветы обступили его, как учителя дети,Его – взиравшего веками.И ныне он, как с новгородичами, беседует о водяном

И, как Садко, берет на руки ветхогусли —Теперь, когда Кавказом, моря ощеренным дном,В нем жизни сны давно потускли.Так, среди «Записки кушетки» и «Нежный Иосиф»,«Подвиги Александрам» ваяете чудесными руками —Как среди цветов колосьевС рогом чудесным виден камень.То было более чем случай:Цветы молилися, казалось, пред времен давно                                                              прошедших сломО доле нежной, о доле лучшей:Луга топтались их ослом.Здесь лег войною меч Искандров,Здесь юноша загнал народы в медь,Здесь истребил победителя леса ндравИ уловил народы в сеть.