Спиной к тигру

В боксе царил полумрак. На стенной побелке повсюду были видны отпечатки засаленных рук. Лампы дневного света, перемаргиваясь и треща, едва отбрасывали тусклый свет на закопченный от выхлопных газов потолок. Между полок с инструментами, были расклеены плакаты полуобнаженных девиц. Из-под днища, стоявшего в глубине автомобиля, пробивался яркий луч света. Олег громко позвал по имени, как советовал ему рабочий. В ответ услышал звон металла и чью-то приглушенную ругань.

– Кого еще черт принес.

– Мне нужно поговорить с Анатолием, – снова прокричал Олег. Из ямы под автомобилем показалось чье-то перепачканное мазутом лицо. Это был молодой парень лет двадцати с небольшим.

– Вы ко мне?

– Если у вашей матери девичья фамилия Оганова, то я к вам.

– Ну, предположим. И что?

– Есть разговор. Отойдем.

Парень выбрался из ямы, на ходу вытирая ветошью руки.

– Вы извините, – парень развел руками, – присесть негде. Везде грязь.

– Ничего, я постою.

– Я вас слушаю.

– Меня зовут Олег. Я занимаюсь тем, что скупаю разного рода произведения искусств, антиквариат и тому подобное. Недавно, около месяца назад, я приобрел у вашей бабушки картину.

– И что? Вы хотите вернуть ее назад? Она вам не понравилась или вы сомневаетесь в ее подлинности? Могу вас заверить картина подлинная.

– Нет. Не в этом дело. Меня все устраивает. Я хотел бы приобрести оставшиеся две картины. Но соседка сказала, что Маргарита Дмитриевна трагически скончалась.

– Да. Бабушка оставила на плите молоко, а сама уснула. Хотя по ней нельзя было сказать, что у нее были проблемы с памятью. Она помнила любую мелочь.

– Скажите, Анатолий, может у вас есть что-нибудь из работ вашего прадедушки?

– Нет. Ничего нет. Бабушка, царствие ей небесное, ничего нам не оставила.

– У вас были сложные отношения?

– Не то слово. После того, как моя мама вышла замуж, бабушка прекратила с ней всякие отношения.

– Но почему?

– Понимаете, Маргарита Дмитриевна по матери принадлежала к какому-то старинному знатному роду. Ну, а моя мать, то есть ее дочь, вышла замуж за простого рабочего, каким был мой отец. Правда, позже он получил образование и стал первоклассным специалистом. Сейчас он руководит строительством мостов на сибирских реках.

– А кроме вас, у вашей бабушки есть еще наследники?

– Нет. Только мы с отцом.

– Значит, все ее имущество по закону перейдет к вам?

– Выходит так. Я понимаю, куда вы клоните. Но я точно знаю, что бабушка продала все картины.

– Все? – огорченно переспросил Олег.

– Все. Даже прадедушкины письма, и те продала. Правда однажды позвонила и как-то странно стала уговаривать меня забрать эти письма. Говорила, что в них есть что-то важное. Но зачем они мне. Это чужая история. Чужая жизнь. Хотя они и были моими родственниками. Она обиделась и пригрозила продать письма какому-то журналу.

– А как вы узнали, что письма и картины проданы?

– Незадолго до смерти, она сообщила нам об этом по телефону. Я думаю это была такая своеобразная месть кота Леопольда.

– Странно. И за что такая нелюбовь.

– Это старая история. Мать Маргариты Дмитриевны, Елизавета, то есть моя прабабка, утверждала, что картины, хранившиеся в их доме, стоят целого состояния. И ни в коем случае их нельзя продавать. Мой прадед, Дмитрий Оганов, велел хранить их до своего возвращения из эмиграции. Вот и перешла от прабабки Елизаветы, к Маргарите Дмитриевне эта бредовая мысль о бесценных шедеврах, хранившихся в их доме. Только мне кажется, что мой предок слишком преувеличил свой талант. А его жена и дочь, просто свихнулись на этих картинах.

– Но, возможно, ваш прадед смотрел в будущее и предвидел, что его работы будут стоить больших денег.

– Да, но почему в своих письмах он утверждал, что скоро они станут владельцами огромного состояния, которое воплощено в его работах.

– Но возможно, что….

– Нет, – словно предвидя вопрос, заговорил Анатолий, – отец говорил, что картины уже показывали специалистам. Не смотря на хорошее исполнение работ, большой художественной ценности они не представляют. По крайней мере на сегодняшний день.

– И все-таки непонятно, – пожал плечами Олег, – почему тогда сам Дмитрий Оганов не приехал на родину. И распоряжался бы тогда своими произведениями, – Олег вдруг почувствовал, что невольно поддался рассказу Анатолия. Эта непростая история с картинами так затянула его, что ему вдруг захотелось узнать больше о судьбе этого художника.

– Тут другая история, – оживился Анатолий, – мой прадед бежал из России вместе с отступающей армией Деникина.

– Он был военным?

– Нет. Просто тогда очень боялись большевиков. Особенно интеллигенция. Так он и оказался во Франции. Прадед все время хотел вернуться в Россию. Об этом он писал почти в каждом письме. Но боялся. В конце двадцатых, вплоть до войны с немцами, шли репрессии. Под корень уничтожалась интеллигенция старой формации. Мою прабабку заставили отречься от мужа публично под страхом смерти. И она это сделала.

– Вот как? – рассказ увлекал Олега все больше и больше.

– Да. Она ведь была из дворянской семьи, а в то время это было очень серьезной проблемой.