Список на ликвидацию

Я чувствовала тяжесть его взгляда, но не отвлекалась от двух своих целей. Пусть себе смотрит, пока глаза не лопнут — у меня свои приоритеты.

Я стала говорить тихо и размеренно, чтобы случайно излишним напряжением мышц не загнать нож в тело. Если я когда-нибудь пырну его ножом в пах, то это будет не случайно, а с намерением убить.

— Если ты будешь и дальше меня испытывать, Олаф, кому-то из нас придется плохо.

— Я отступлю назад, если ты уберешь оружие.

— Я уберу оружие, если ты отступишь.

— Патовая ситуация.

— Анита, я у тебя за спиной, — сказал голос Эдуарда. — Сейчас я встану между вами, и вы разойдетесь к чертовой матери.

Он появился в моем поле зрения и стал делать то, что обещал — становиться между нами.

Я не сопротивлялась, когда он отодвинул меня назад, и Олаф тоже. Когда Эдуард оказался между нами, я наконец подняла глаза к лицу Олафа, и увиденное меня не успокоило. Он был возбужден: глаза горели, губы раскрылись. Ему нравилось быть ко мне так близко, нравилась опасность, а может, что-то такое, чего я не понимаю даже. Но обозвать его гадским извращенцем вряд ли было бы продуктивно в смысле совместной работы, хотя удержаться от искушения было очень непросто.

— А теперь, — сказал Эдуард, строго глядя на нас по очереди, — идем встречать резерв Аниты — и на охоту за врагом, а не друг за другом.

— Мне придется отклониться от маршрута ради одного дела.

— Какого? — спросил Эдуард.

Ответил стоящий у двери Бернардо — оказался там, очевидно, когда мы с Олафом начали свой танец.

— В больницу заехать. Она ему руку сломала.

Мы с Эдуардом оба посмотрели на Олафа, на его руку. Она не торчала под неправильным углом, так что перелома со смещением не было, но держал он ее неподвижно, несколько скованно, возле своего бока.

— Сломана? — спросил Эдуард.

— Да, — ответил Олаф.

— Плохо?

— Не слишком.

— Стрелять этой рукой сможешь?

— Для чего же мы все тренируемся стрелять левой? — ответил Олаф, что означало, очевидно, «нет».

— Блин, — сказала я.

— Ты же не собиралась ломать ему руку? — спросил меня Эдуард.

Я покачала головой.

— Я в лесу заметил, насколько ты стала быстрее. Наверное, ты и сильнее, чем сама осознаешь. Я бы на твоем месте бил осторожнее.

Судя по его лицу, он не был сейчас мной доволен, и его можно понять. Я только что вывела из строя одного из его бойцов, одного из самых опасных маршалов. И притом не нарочно. Но я живу, тренируюсь, спаррингуюсь с вампирами и оборотнями, охочусь за ними, убиваю их. Когда я в последний раз работала просто с человеком? Даже не вспомнить, черт возьми.

— Я его отвезу в больницу, — сказал Бернардо, — но что мы там скажем?

— Скажем, ссора влюбленных, — предложил Олаф.

— Ага, над моим мертвым телом.

— В конечном итоге.

— Олаф, не будь гадским извращенцем.

— Анита, я знаю, кто я. Это вот ты не хочешь смотреть правде в глаза.

— Какой именно правде?

— Не начинай, — сказал Эдуард, и я не очень поняла, кому из нас предназначена реплика.

— Ты охотишься и убиваешь, как и я. Как все мы. В этой комнате нет никого, кто не был бы убийцей.

— Ох, сказал бы ты мне лучше что-нибудь такое, чего я не знаю.

Я это говорила совершенно искренне.

Мне было приятно, что у Олафа стало удивленное лицо:

— Так чем же ты отличаешься от меня?

— Я не нахожу в убийстве радости, а ты находишь.

— Если это единственная между нами разница, Анита, нам следует завести роман.

Я мотнула головой и шагнула назад:

— Отвези его в больницу, Бернардо, пусть ему наложат гипс, надают таблеток, лишь бы его здесь не было.

Бернардо поглядел на Эдуарда, тот кивнул и сказал:

— Давай. Позвони мне из больницы, скажи, насколько серьезна травма.

Бернардо вышел, качая головой.

— Я твой должник за это, Анита, — сказал Олаф.

— Это угроза? — спросила я.

— Естественно, — ответил Эдуард. — А теперь ты — проваливай отсюда к чертям. А ты, — он показал на меня, — прекрати с ним разговаривать.

Мы послушались. Вопрос только был в том, сколько времени я смогу работать с Олафом, не разговаривая с ним, и что он сочтет достаточной расплатой за перелом запястья? Удалось мне наконец выбить у него из головы манеру думать обо мне как о возможной подружке и просто жертве, или же я зародила в нем какое-то идиотское соперничество? И так плохо, и так плохо. В вариантах на выбор должен быть хоть один правильный ответ, но бывают личности, у которых все ответы неправильные. Как липовые тесты, которые можно только завалить. Так или иначе, работу с Олафом мне предстоит завалить, и кто-то из нас не выживет. Просто класс: «Арлекин» хочет меня взять живьем, Темная Мамаша хочет уничтожить мою душу и взять себе тело, а один боец с нашей стороны хочет меня трахнуть или убить, или то и другое вместе. Может ли быть хуже? Так, не надо отвечать, ответ я знаю. Пока что «Арлекин» меня не поймал, Темная Мамочка не завладела, и мы с Олафом оба живы и друг друга не трахнули. С такой точки зрения день совсем не так уж плох.

Глава 28