Список опасных профессий

— Убили кого? — не выдержал Гошка.

— Так меня же. — Алябьев ткнул себя пальцем в грудь. — То есть он не убил еще, конечно, а только собирается. Но мне все равно не верится. Такие дела… мы же столько лет вместе! В институте вместе учились, и потом, фирма у нас…

— Кхм, — снова кашлянул Баринов. — Будет лучше, если вы просто ответите на мои вопросы.

Клиент смутился.

— Я непонятно рассказываю? Хотя, наверное, да. Обычно со мной такого не бывает, но сейчас в голове просто каша какая-то. Вы спрашивайте, я постараюсь ответить.

— Хорошо. Вопрос первый. Вы подозреваете, что кто-то хочет вас убить?

— Да мне бы в голову такое не пришло, никогда! — Алябьев привстал и прижал руку к сердцу. — Мы ведь не бандиты какие, неужели договориться нельзя? Но когда тебя прямо предупреждают, поневоле задумаешься, так ведь?

— Э-э… минуточку. То есть вы хотите сказать, что получили предупреждение: вас собираются убить?

— Именно! Именно это я хочу сказать!

— И кто вас предупредил?

— А я знаю? Неизвестный доброжелатель.

Алябьев открыл папку и достал из нее лист бумаги, сложенный вчетверо.

— Вот, два дня назад в почтовом ящике нашел.

Он развернул листок и положил его на стол Баринова. Мы с Гошкой встали и тоже подошли к столу. Обычный лист белой бумаги, формат А4, и на нем всего одна строка: «Берегись. Паршин хочет тебя убить, ищет исполнителя».

— Паршин, это у нас кто? — повернулся Гошка к Алябьеву.

— Друг. Компаньон. Семь лет у нас в фирме, «Гефест» называется. Мы сразу после института… то есть сначала, конечно, сунулись туда-сюда. Но быстро поняли, что никакого смысла нет на дядю работать. Вот и начали свое дело. Семь лет бизнес поднимали, а теперь делимся. Такие дела.

— Что у вас за бизнес?

— Да так, всего понемножку. Сама фирма, «Гефест», я имею в виду, — это, в общем-то, большая общая бухгалтерия. А так у нас несколько небольших предприятий — кирпичный заводик, мастерская по ремонту оборудования, лесопилка и прочее. Ничего, все работает потихоньку, и кризис не помеха. Миллиардами мы, конечно, не ворочаем, но прибыль есть. Точнее, была. Но это понятно: когда между хозяевами свара, о какой прибыли можно говорить?

— Минуточку. — Александр Сергеевич взял со стола карандаш, повертел его в руках. — Я правильно понял: Паршин — это ваш компаньон?

— Да. Поэтому я и не могу поверить. Мы же с ним с первого курса… как ему такое в голову могло прийти? Конечно, мы в последнее время ругались много — раздел имущества все-таки, нервничаем оба.

— И вы получили вот это письмо. — Баринов постучал карандашом по листку, который все еще лежал у него на столе.

— В почтовом ящике нашел, — повторил Иван.

— А конверт где?

— Не было конверта. Только этот листок в ящике лежал.

— И кто автор, у вас никаких предположений нет?

— Нет. Не Валька, это точно. А так — кто ж его знает? Мир не без добрых людей.

— Валька — это Паршин? — уточнила я.

— Да, друг мой. — Алябьев невесело усмехнулся. — Хотя теперь, наверное, какой он друг? Я уже и офис себе снял в другом месте. Представляете, мы с Валькой Паршиным встречаемся только по предварительной договоренности! Бред какой-то! Но все равно я не верю, что это он… не может такого быть, чтобы Валька меня убить решил!

— А причины у него есть?

— Причины… — окончательно загрустил Алябьев. — Бизнес ведь у нас совместный. Причины всегда есть. Такие дела… мы ведь фирму вместе поднимали, с самого начала. И проблем у нас с Валькой никогда не было. Я же говорю, мы с института вместе. Валька такой ботаник, знаете — очки, костюмчик, ногти всегда подстрижены. Музыкальную школу окончил, на виолончели играл. И сейчас еще в консерваторию на концерты ходит. Никто его не заставляет, сам ходит, по доброй воле. В общем, весь такой положительный, хоть книжку с него пиши. Но в последнее время он изменился, здорово. Деньги, что ли, в голову ударили? Пока мы поднимались, пока пахали день и ночь, пока всю прибыль на развитие пускали, полный порядок был, никаких проблем. А года четыре назад вышли мы на приличный уровень, клиенты солидные пришли, заказы, оборот вырос… ну и деньги появились. Работу мы с Валькой могли честно поделить, а вот с деньгами хуже получается. Да еще жена его воду мутит. Когда баба в деле, сами понимаете, без скандала не обойдется.

Алябьев оглянулся на меня и неуклюже извинился:

— О присутствующих, разумеется, не говорим. Но я жену от бизнеса подальше держу, а Валька со своей управиться не может. Я, конечно, тоже слабину дал, согласился взять Светку к нам главбухом. Знал ведь, что стерва, а все равно согласился. Это же из-за нее, из-за Светки, у нас с Валькой разлад пошел. Пока она свои бухгалтерские курсы не закончила, у нас как-то и поводов ссориться не было. А знаете, что я думаю? Я думаю, что, как только Светка бухгалтерию в свои руки взяла, она меня обманывать начала. Раньше сидела у нас одна пенсионерка, так у нее порядок был — все бумажечки по папочкам разложены, все ведомости, как у отличника в тетрадке, где какая проводка, ордера кассовые, что приход, что расход — куда какая копеечка пошла, сразу видно.

— А у жены Паршина такого порядка нет?