Сплетение

— Сбивает с толку то, как он уходит, — сказала Брэмбл.

В середине танцевального зала на полу кольцом стояли двенадцать чайных чашечек. В каждой оживленно мерцали свечи.

— Танец со свечами! — воскликнула Азалия, подхватив одну чашечку. Свеча зашипела, но не погасла. Улыбнувшись, старшая сестра поместила на голову каждой сестры по чашечке.

— Мы его целую вечность не танцевали, — сказала она. — С тех пор как заболела Матушка. Следите, чтобы чашки не упали. Плавность и равновесие — вот, что нужно в этом танце.

Азалия показала, как надо двигать ногами, чтобы при этом не подпрыгивала верхняя часть туловища. Подстроившись под них, невидимый оркестр играл только медленные песни, и к концу вечера, даже Айви и Жасмин удавалось делать па, не роняя свеч.

— И два, ноги вместе, и наклон. Очень хорошо! Поклонитесь вашему кавалеру.

Девочки склонились в реверансе. Их чашечки соскользнули с макушек и зазвенели об пол. Смеясь, Азалия вернула их обратно, и пламя свечей внутри вновь ожило.

— Реверансы в следующий раз, — заявила она.

— Азалия, — сказала Флора, когда все поставили чашки на стол с десертами. — Не могла бы ты показать нам реверанс из глубины души?

Повисло молчание. Азалия застыла в нерешительности.

— Ну давай, — произнесла Брэмбл с ухмылкой. — Они уже достаточно взрослые.

Азалия улыбнулась, сделала вдох и прикоснулась к стоящей впереди правой ноге. Она описала ею круг позади и затем медленно опустилась на правое колено. Удерживая равновесие, она выпрямилась, исчезая в облаке юбок, при этом вращая ногами, словно вырисовывая крендельки. Она склонила голову, практически до самого пола и вытянула вверх правую руку, а левую завела за спину. Девочки зааплодировали.

— Как красиво, — восхищенно сказала Флора.

— Вот теперь — это реверанс, — сказала Брэмбл, помогая Азалии подняться.

— Однако, он предназначен не для всех, — пояснила Азалия. — Его посвящают мужу или королевской особе. Например, королю.

Флора захихикала:

— Для тебя это будет одно и то же!

Азалия вновь улыбнулась, но на этот раз натянуто, и пока Брэмбл поддразнивала девочек, подстрекая их тренировать наклоны, она ускользнула к краю шатра. Облокотившись о перила, она с грустью смотрела на укутанное дымкой озеро.

Она ненавидела ощущение беспомощности. Оно скручивало ей внутренности и удушало размышлениями о том, как всю оставшуюся жизнь ей придется танцевать с мужчиной, который будет толкать ее и смеяться, когда она споткнется, или даже хуже — вовсе не взглянет на нее. Азалия не знала, сможет ли вообще кому-либо подарить реверанс из глубины души, вкладывая в него сердце и душу, и от этой мысли ей становилось дурно.

Рядом с ней зашелестели вьющиеся плети розового куста, затем свернулись и переплелись через решетку. Бутоны раскрылись объемными серебряными цветами, в середине которых мерцали жемчужины.

— Они… прекрасны, мистер Хранитель, — сказала Азалия, справившись с удивлением.

Она обернулась и увидела его, беззвучного, словно полночь. Сердце Азалии забилось быстрее.

— Вы печальны, — произнес он тихим ласковым голосом. Азалия почувствовала, как по шее расползается теплая краска смущения.

— Нет, — возразила Азалия. — Вовсе нет.

— Как скажете, — спокойно сказал он. — Но я могу угадать, о чем вы думаете. Вы думаете о том, что, если бы родились после любой из ваших сестер, то, возможно, обстоятельства сложились бы для вас по-другому. Разве не так?

Тепло смущения сменилось холодом шока и возмущения.

— Нет… вовсе… я… — сбивчиво начала Азалия.

Хранитель взмахнул одетой в перчатку рукой.

— Конечно, — продолжал он, делая шаг в ее сторону. Он стоял теперь так близко, что Азалия должна была почувствовать исходящее от него тепло, но она ничего не почувствовала. — Если бы вы появились на свет после ваших сестер, то одной из них пришлось бы принять на себя определенные обязательства. А из того, что я о вас знаю, принцесса Азалия, вы готовы пойти на всё, лишь бы уберечь их от несчастья. Взгляните.

Азалия посмотрела на танцевальную площадку. Брэмбл усадила младшеньких на пол, тогда как она сама, Дельфиния и Ева прыгали через них. Младшие сестры громко визжали, когда края юбок задевали их лица. Послышался голос Брэмбл: «Не подпрыгивай, Айви! Ты — настоящая идиотка! Хочешь, чтобы тебе снесло голову?» Азалия сдержала смех, и неприятное чувство беспомощности ослабло. Немного.

— Когда-нибудь, сударыня, — произнес Хранитель, отходя в сторону и давая возможность Азалии присоединиться к сестрам, — я смею надеяться, что мне посчастливится увидеть ваш изысканный, неземной реверанс снова.

Следующим утром девочки опоздали и на завтрак, и на уроки. Спустившись в комнатку за кухней, они увидели на столе разложенную по тарелкам остывшую кашу и также их преподавателя учителя Рамсдена. Он сидел на своем привычном месте и, на поверку, похрапывая, спал, вертикально прислонившись к своей трости.

Спал долго. Никто не проявил милосердие и не разбудил его.

— Почему завтрак так рано? — простонала Брэмбл, положив голову на скатерть. — Почему уроки так рано?