Сплетение

Несколько дней спустя Азалия увидела странный сон. Не тот, что с Матушкой. А лишь ряд сменяющихся картинок, когда уже понимаешь, что спишь, но слабость на дает полностью проснуться. Снег. Она с сестрами танцует, прыгая и вращаясь, а Брэмбл говорит о маринованных абрикосах.

Действие переносится в их спальню: скрип двери, звук тяжелых шагов. На Брэмбл внезапно оказались ботинки. Все смеются над тем, как она топает у двери возле кровати Жасмин и Кловии, затем останавливается и идет к следующей кровати.

— Мне разбудить их, сударь?

Голос мистера Пудинга зазвучал в дверном проеме — он тоже попал в сон.

— Ни в коем случае. Пусть спят.

Теперь уже обут в ботинки был Король, а не Брэмбл. А сестры не танцевали, а спали в своих постелях. Азалия шелохнулась.

Ей снилось, что Король подходил к каждой кровати и отодвигал завесу, чтобы посмотреть на девочек. Он приблизился к ней, и она почувствовала яркий свет лампы на лице. Король прочистил горло.

— Сударь? — отозвался мистер Пудинг.

— Ничего. Только, они… так выросли.

— Так и есть.

Снова звуки шагов, затихшие на этот раз возле детской кроватки Лилии у двери.

— Лилия, — произнес Король.

Последовала такое долгое молчание, что по комнате запрыгали эльфы, которые исчезли, когда вновь послышались шаги и со скрипом закрылась дверь. На мгновение Азалия погрузилась в сновидение о танцах в павильоне, но сознание взывало к ней.

Король. Король здесь… здесь… его голос… звучал так явно. У Азалии необъяснимо мелькнула мысль, что это действительно явь. Вовсе не сон… постойте, а это и не было сном!

Вскакивая с постели, Азалия испуганно вскрикнула.

Уже утро. Девочки столпились у окна, выходящего на главный двор. Упираясь коленками на банкетку, обложенную подушками, они выглядывали в узкую щель возле края портьеры. Азалия потерла больное плечо и присоединилась к сестрам. При виде Короля у Азалии сдавило горло.

В угнетающей тишине девочки, не проронив ни слова, глазели в окно. Король развернул Диккенса, и Азалия заметила, что его левая рука перевязана.

— Он ранен! — взволнованно прошептала она. — Об этом не писали в газетах!

— Да. — Брэмбл побледнела. — наверно, он не хотел создавать шумиху. Как он управляется с поводьями? Это же больно.

— Мне стлашно, — прошептала Жасмин. В свои четыре она крайне мало говорила. Редко выпадал случай услышать ее звонкий голосок.

— И мне, — призналась Азалия и плотно закрыла шторы.

Расчесанные, заплетенные и выкупанные девочки, кроме близнецов, спустились к завтраку. После поздних танцев Злате было трудно просыпаться, а Флора всегда оставалась с ней, уговаривая собраться. Азалия пообещала приберечь для них порцию каши.

Однако, когда сестры подошли к раздвижным дверям комнатки за кухней, послышался всеобщий возглас восторга. На столе их ждали кувшинчики со сливками и хлеб с корицей. Стояли даже три чаши с вареньем и сахаром.

Тем не менее увидев стоящего во главе стола Короля, девочки подавили радостный крик. Он смотрел на эркер, словно его не застилали черные портьеры. Азалия поняла, что к ней бессознательно придвигаются сестры. Даже Лилия схватила Азалию за воротник.

— Вы опоздали, — сказал Король и повернулся к ним.

Азалия вздрогнула.

Много воды утекло с тех пор, как она видела его в последний раз. В светлые волосы и коротко подстриженную бороду вкрались белые прожилки, а черты лица заострились. Но тем не менее, он держался ровно и уверенно, подобно королям в книгах по истории. Девочки замерли в ожидании.

— Прошу, присаживайтесь, — пригласил Король. — Так не годится, уже половина девятого! Не по правилам. Хлеб почти остыл.

Сестры по-прежнему стояли не шелохнувшись. Плотно сжатые губы Брэмбл превратились в тонюсенькую линию. Азалия так крепко вцепилась в Лилию, что малышка захныкала. Руки старшей сестры безудержно тряслись — частично от волнения, но главным образом из-за нарастания обжигающего негодования внутри.

— Приносим свои извинения за опоздание, — голос Азалии прозвучал ровно и спокойно, и это придало ей мужество. — Ваш корабль прибыл ночью?

— Именно так, — ответил Король, усаживаясь во главе стола и жестом указывая девочкам на стулья. — Я решил, что сегодня каша неуместна. Давайте же. — Он взял со стола нарезной батон с корицей и принялся разламывать его, складывая кусочки в тарелку. Из-за перевязанной руки для такого простого действия требовались усилия.

— К-кажется, ему больно, — наклоняясь к Азалии, прошептала Кловия.

С другой стороны к ней прильнула Брэмбл:

— Что происходит? — шепотом спросила она.

— Не знаю, — также тихо отозвалась Азалия.

— М-может надо… надо спросить…

— Нет, — прошептала за спиной Дельфиния. — Пусть или рассказывает сам, или мы не хотим знать.

— Но…

Король угрюмо посмотрел на девочек в дверях. Неразборчивые отголоски шушуканья только рассердили его. Положив хлеб на стол, он произнес:

— Если вам есть что сказать, то будьте любезны говорите вслух. У нас в доме есть правила…

— Что с вашей рукой, сударь? — вызвалась Азалия.

Перешептывание затихло. Два нетронутых перевязью пальца Короля барабанили по батону. Помешкав, он ответил:

— Проткнуло штыком.