Сплетение (ЛП)

Нащупав в кармане ночной рубашки часы лорда Брэдфорда, она щелчком открыла их, в очередной раз испытывая благодарность. Из-за черных занавесок, покрывающих окна, даже в дневное время казалось, что на улице ночь.

Все еще рано. Азалия плотнее укутала одеялом Кейл — свою соседку по кровати — и убедилась, что Лилия спит в своей колыбели, после чего выскользнула из комнаты.

Хотя по календарю шел июнь, Азалия босыми ногами чувствовала, как в танцевальной зале от мраморного пола веяло холодом. От горевшего светильника в ее руке замерцали люстры, играя огоньками в зеркалах. Она поставила лампу и сделала глубокий реверанс своему отражению, отводя ногу назад и взмахивая рукой. Она любила упражнения на гибкость и во время танца растягивала мышцы ног. Она встала на носочки и закружилась, чувствуя, как легкий ветерок от ночной рубашки окутывает ее. Фокусируя взгляд, на каждом повороте "удерживая" точку на дальней стене, вращая ногами и еще быстрее головой, она задерживалась на каждом туре, и казалось, что нижняя часть ее тела двигается самостоятельно.

— Ты п-прекрасна.

Азалия завершила фуэте реверансом, затем выпрямилась и увидела Кловию, держащую на руках Кейл. Позади них угадывались силуэты сонных девочек в ночных рубашках.

— Доброе раннее утро, — сказала Азалия. — Вас Кейл разбудила?

— Угадала, — ответила Брэмбл, распутывая рукой свои длинные до колен волосы.

Улыбнувшись, Азалия покачала головой. Кейл было всего два года, но ее пронзительному голосу позавидовала бы любая примадонна. Как показала практика, если она закатывала истерику, то либо получала желаемое, либо доходило до рвоты. Азалия взяла малышку, и та тут же крепко схватила старшую сестру за шею. Кейл, к тому же, имела привычку кусаться, и Азалия всячески пыталась держать свои плечи подальше от нее.

— Ты... ты снова... видела этот сон, да? — спросила Кловия, когда они все уселись вокруг лампы. На золотистых волосах девочки переливался слабый свет. — Поэтому... ты спустилась сюда?

Азалия пожала плечами.

— М-может тебе стоит... написать об этом Королю, — предложила Кловия. — Возможно он... поможет.

— Спятила что ли? — вмешалась Брэмбл. — Оно ему надо?

Кловия слегка замялась и уставилась на свои руки.

— Ну хватит, — Азалия выпрямилась. — Мы же договорились — ни слова о Короле.

Девочки, заламывая руки, не поднимали глаз. Это напомнило Азалии о том позднем декабрьском вечере, когда она, дрожа от холода, вернулась во дворец настолько промокшая, что вода с нее стекала на ковер лужами. Тогда она ничего не рассказала сестрам. Всё было написано на ее лице. Не издавая ни единого звука, они помогли ей переодеться в сухую одежду, а потом расчесывали и заплетали ее влажные волосы.

Азалия также ничего не объяснила и после, ибо безжалостная правда способна терзать любого, ожесточая его сердце. Как это происходило с ней — воспоминания неистово ожигали внутренности, застывая комом в горле. Внешне она умело скрывала свою боль, но крошечные серповидные шрамы запечатлелись на ее ладонях.

— Что ты танцевала? — спросила Злата.

— Ничего конкретного. Хотя собиралась зингареллу, — Азалия улыбнулась и сказала в потолок, — если бы только нашла достаточно людей для этого танца.

С радостными криками девочки повскакивали со своих мест, и Азалия поставила их в линию, показывая, как тянуть носок, поворачиваться на подушечках пальцев и как слегка подпрыгивать, резким движениям выбрасывая ногу. Нежный румянец тронул их бледные щеки, а во время поворотов в зеркалах отражались улыбки — казалось, все почувствовали согревающее мерцание внутри. Азалия обожала танцы за это излучение теплоты.

— Но зингарелла — закрытый танец, — сказала Дельфиния, идеально приземляясь в третью позицию. — Как и все хорошие танцы. Вот если бы мы все были достаточно взрослые, чтобы танцевать с партнерами.

— Партнеры, шмартнеры, — возмутилась Азалия. — Разве вы не помните Матушкины уроки? Мы танцевали кадрили и любые другие танцы сами.

— Но это совсем другое — с партнером.

Азалия вспомнила бал на Святки и то головокружительное волнение, когда в идеальной позиции кружишься с партнером, как единое целое, пролетая в море юбок мимо других пар. Это, действительно, совсем другое.

В дверях бального зала, дополнительным светом озаряя комнату в отражениях зеркал и люстр, показалась лампа. Держал ее мистер Пудинг, свободной рукой потирая лицо. Беспорядочно торчали его седые волосы. Азалия догадалась, что, смеясь и танцуя, они наделали много шума.

— Снова танцуете, мисс?

Азалия собрала зевающих и потягивающихся девочек и вывела их из комнаты к главной лестнице.

— В этот раз, мисс, не думаю, что это сработает, вовсе нет, — обратился мистер Пудинг к Азалии, легонько подталкивающей сестер вверх. Стоя на нижней ступеньке, он держал лампу и хмурился. Сердитый взгляд мистера Пудинга, совсем не похожий на выражение Короля, приводил в недоумение своей неочевидностью. Он прочистил горло и глубоко вздохнул, предупреждая о почти-поучении-но-не-совсем-потому-что-он-всего-лишь-королевский-дворецкий-а-вовсе-не-Король.