Сплошные проблемы и неприятности

Темноволосый сорокалетний человек, называвший себя Эланом Мейсоном, завершил деловую встречу в своем номере в денверском отеле. Его гость пришел вовремя в сопровождении единственного телохранителя. Мейсон посчитал оба этих знака позитивными. Он ценил пунктуальность. А соотношение один к двум для него было почти роскошью. Очень часто ему одному приходилось иметь дело с шестью или даже десятью участниками сделки.

Начало получилось удачным. Да и дальше все пошло неплохо. Он не услышал неловких извинений из-за поздней доставки или пространных разговоров о трудностях. Никаких изменений в последний момент. Никто не пытался торговаться и менять цену. Все шло, как было оговорено заранее: шестьсот пятьдесят единиц по сто тысяч долларов за штуку. Мейсон открыл свой чемоданчик, и его клиент начал долгий процесс оценки. Деньги на швейцарских счетах не подвергались сомнению, как и облигации на предъявителя. Они имели вполне определенную цену. С бриллиантами оценка получалась более субъективной. Конечно, был известен вес в каратах, но очень многое зависело от огранки и чистоты камней. Люди Мейсона даже слегка недооценили их, чтобы он мог иметь запас при торговле. Гость Мейсона очень быстро это понял. Он сказал, что полностью удовлетворен, и согласился, что чемоданчик действительно стоит шестьдесят пять миллионов долларов.

И с этого момента чемоданчик перешел в его руки.

А Мейсон получил ключ и листок бумаги.

Ключ был маленьким, старым, потертым и поцарапанным. И выглядел как самый обычный ключ. Похожий изготовят в любой мастерской прямо в присутствии заказчика. Мейсону сказали, что он от висячего замка, запирающего транспортный контейнер, который будет ждать его в доках Лос-Анджелеса.

Лист бумаги был транспортной накладной, описывающей содержимое контейнера: шестьсот пятьдесят DVD-плееров.

Гость Мейсона и его телохранитель ушли, а Мейсон пошел в туалет и сжег в раковине свой паспорт. Через полчаса Эндрю Макбрайд вышел из отеля и направился в аэропорт. И к своему удивлению, обнаружил, что с нетерпением ждет, когда заиграет шумовой оркестр.

Фрэнсис Нигли позвонила в Чикаго с заднего сиденья машины Диксон. Она попросила своего помощника послать по электронной почте письмо ее приятелю в Пентагон и объяснить, что сейчас ее нет в офисе, что она находится в Калифорнии, где нет защищенного телефона. И что ее интересует, какой продукт производит «Новая эра». Она знала, что ее приятель в Пентагоне охотнее ответит по электронной почте, чем по обычной телефонной линии.

— У тебя в офисе есть защищенные телефоны? — спросил О'Доннел.

— Конечно.

— Потрясающе. И кто же этот твой приятель?

— Обычный парень, — ответила Нигли. — Но он мне должен. Больше, чем ты можешь представить.

— И поэтому всегда помогает?

— Всегда.

Диксон съехала со 101-й автострады на Сансет и повернула на запад, к отелю. Движение было медленным. Им оставалось ехать всего три мили, но даже любитель бега трусцой преодолел бы это расстояние быстрее. У входа стоял «краун вик». Полицейская машина без опознавательных знаков. Но не Томаса Бранта. Она была новее, с целым стеклом.

В машине их ждал Кёртис Мани.

Он распахнул дверь и выбрался из автомобиля, как только Диксон припарковалась. Мани подошел к ним, невысокий, плотный, усталый. Остановился перед Ричером и немного помедлил. А потом спросил:

— У кого-то из ваших друзей была татуировка на спине?

Он говорил тихо.

С сочувствием.

— О господи, — пробормотал Ричер.

Глава 36

Мануэль Ороско четыре года проучился в колледже на деньги армии и предполагал, что будет служить боевым пехотным офицером. Его младшей сестрой овладела иррациональная паника: она почему-то вообразила, что он погибнет в бою и его лицо будет так изуродовано, что родные не сумеют опознать тело. И она никогда не узнает, что с ним произошло. Тогда Ороско рассказал ей о личных знаках, которые носят военные. Она возразила, что знак можно сорвать с шеи. Он сослался на отпечатки пальцев. Она ответила, что солдат может потерять конечности. Он рассказал, что личность погибшего можно установить по зубам. Она ответила, что челюсть может пострадать от взрыва. Позднее он понял, что страх сестры прятался на более глубинных уровнях, но тогда он решил, что положит этому конец, сделав себе татуировку в верхней части спины — ОРОСКО М., крупными черными буквами, а ниже личный номер такими же крупными цифрами. Он вернулся домой, снял рубашку и с радостным видом повернулся спиной к сестренке, но та принялась плакать еще горше.

В результате он не пошел в пехоту и оказался в 110-м подразделении военной полиции, где Ричер тут же дал ему прозвище Вещевой Мешок, поскольку его широкая оливковая спина напоминала солдатский вещевой мешок с именем и номером. Теперь, пятнадцать лет спустя, Ричер, стоявший на залитой солнцем парковке отеля «Шато Мармон», сказал:

— Вы нашли еще одно тело.

— Боюсь, что да, — ответил Мани.

— Где?

— В тех же местах. В овраге.

— Вертолет?

— Скорее всего.

— Ороско, — произнес Ричер.

— Именно такое имя написано на спине, — сказал Мани.

— Так зачем же спрашивать?

— Мы хотели быть уверены.