Сплошные вопросы (повесть в записках)

Предыдущие попытки незаметно перейти линию фронта разведчикам не удались. Благодаря «нашему языку» ситуация во многом прояснилась, что позволило выработать необычную схему перехода линии фронта. В этот раз проникновение группы на «ту сторону» планировалось в результате танкового прорыва, имитирующего разведку боем. Подобная атака — разведка очагов сопротивления, огневых точек, системы огня — известный немцам приём, и не вызовет у них побочных подозрений. А наш план предусматривает прорыв первой линии обороны на трёх-четырёх машинах (остальные, из девяти задействованных в операции, не дадут замкнуть пробитый коридор до их возвращения). Мол, увлеклись ребята-танкисты, слишком рванули вперёд, а потом опомнились и вернулись. В двух или трёх танках должны разместиться наши разведчики, поэтому экипажи этих танков будут сокращены до двух человек: водитель и командир, выполняющий функции стрелка. По достижении заданного рубежа разведчики скрытно покидают танки и начинают выполнять поставленную задачу, уходя всё далее в глубь вражеской территории. А танки, высадив десант, возвращаются домой. Танковая атака будет проводиться при участии двух стрелковых рот и поддерживаться дивизионной артиллерией. Так что шуму должно быть много. А вот с возвратом разведгруппы дело обстояло сложнее. Рассматривалось несколько вариантов, остановились на двух. Первый вариант обычный (и всегда очень рискованный): тихий переход линии фронта. Второй вариант, который сначала рассматривался как резервный, предусматривал предварительную артиллерийскую обработку коридора, предназначенного для выхода группы к своим. Этот вариант мог быть реализован только при очень точном радиосогласовании времени и места выхода. Оба варианта были одинаково опасны, только ведь война неопасных вариантов не знает. Принимать окончательное решение должен будет командир разведывательной группы (по обстановке). Говоря о вариантах возврата, Стриж ещё раз и как-то очень уж официально подчеркнул, что в нашем случае риск, судя по всему, будет значительно больше, чем обычно бывает в подобных операциях. Начало операции, то есть атака, назначено на завтра, и начнётся сразу после захода солнца. Завтра в семнадцать ноль-ноль мы должны быть у танкистов, чтобы освоиться в танке, потренироваться в посадке и особенно в высадке. К началу атаки мы уже должны разместиться по машинам. Скрытность нашего появления у танкистов также будет обеспечена специальными мероприятиями.

Остаток дня наша группа провела вместе. В группу вошли: командир группы Стрижевский, я (меня он назначил своим заместителем), радист Ларин, младший сержант Евсеев, ефрейтор Ракин и мой опекун Летуненко. Стриж настойчиво и подробно инструктировал каждого, гонял по карте. Раскладку он уже подготовил, а это вопрос весьма важный. Добывать продукты на той стороне мы не рассчитывали, значит тащить придётся много. А патроны? Сколько брать патронов и гранат? Вечный вопрос при раскладке. Мнения бойцов разделились. Стриж положил конец спорам: «Два диска. И по три гранаты. Кто его знает, как высадка пройдёт? Может, отстреливаться придётся… А если всё по-тихому сложится, то часть патронов можно будет и закопать. И ничего лишнего не брать — сами знаете, каков каждый грамм на той стороне. Сейчас отдыхать, спать. Окончательная подгонка завтра».

После слов о лишних граммах я решительно пересмотрел свой мешок. Запасные портянки — долой, лишнюю банку консервов — долой, запасную обойму к ТТ — долой. Вот что, нужен ли мне пистолет? Утром Стриж неназойливо намекнул, что лишний пистолет в группе не нужен, а мне и автомата вполне хватит. Сдам‑ка я ТТ на хранение вместе с документами старшине оперативного отдела. Кстати и блокнот свой толстый в клеёнчатом переплёте тоже ему сдам. Для записей там хватит и тоненькой тетрадочки. Вот мешок и полегчал!

Мне долго не удавалось заснуть, знобило. Что-то часто тебя стало знобить, Климов. Неужели нервничаешь? Малодушная мыслишка ковыряется в голове: напросился-таки на «запредельный» вариант… Ведь была же возможность красиво отойти: я же лазил с разведчиками к самой вражеской траншее, брал языка, попал под обстрел… Чего тебе ещё нужно? Заглянуть в самую преисподнюю? Может, ты сам не знаешь, чего хочешь, а, Климов? Да нет, я знаю, чего хочу. Я хочу иметь полное моральное право писать и об этих людях, и о жизни вообще. Я хочу стоять вровень со Стрижевским, я хочу уважать себя и хочу, чтобы меня уважали другие. Я хочу, чтобы Симонов не пожалел о своей рекомендации. Я просто не могу быть другим, таким уж меня мама родила… А что знобит, так это просто от перевозбуждения, недаром Олег рекомендовал глотнуть перед сном водки. Я нащупал в мешке флягу и, вытащив её, сделал большой глоток. Действительно полегчало. Я стал проваливаться в сон. В эту ночь приснился мне Юрка, друг мой по институту, по училищу, по жизни…

3