Спой мне, иволга…

Петух возвышается стуком,И падают воздухи вниз.Но легким домашним наукамМы в этой глуши предались.Матильда, чьей памяти крашеИ выше мое житье,Чья ручка играет, и машет,И мысли пугливо метет,Не надо! И ты, моя корка,И ты, голенастый стакан,Рассыпчатой скороговоркойПрипомни, как жил капитан,Как музыкою батальоновВспоенный, сожженный дотла,Он шел на коне вороненом,В подзорный моргая кулак.

Я знаю – таков иноземный,Заморский поставлен закон:Он был обнаружен под Чесмой,Потом в Петербург приведен.На рауты у ВиссарьонаБелинского или ещеС флакончиком одеколонаК Матильде он шел на расчет.Мгновенное поле взмахнулоРазостланной простыней,И два гладкоствольные дулаНа встречу сошлись предо мной.Но чесменские каруселиЕще не забыл капитан,И как канонады куделиЛетели за картой в стакан.

Другой – гейдельбергский малюткаС размахом волос по ушам —Лазоревую незабудкуНовалиса чтил по ночам.В те ночи, когда СтрадивариусВздымал по грифу ладонь,Лицо его вдруг раздевалось,Бросало одежды в огонь,И лезли века из-под шкафа,И, голову в пальцы зажав,Он звал рукописного графаИ рвал коленкоровый шарф,Рыдал, о Матильде скучая,И рюмки под крышей считая,И перед собой представляяСкрипучую Вертера ночь.

Был дождь.Поднимались рассветы,По крышам рвались облака,С крыльца обходили каретыИ вязли в пустые снега, —А два гладкоствольные дула,Мгновенно срывая прицел,Жемчужным огнем полыхнули,И разом обои вздохнули,С кровавою брызгой в лице.Был чесменский выстрел навылет,Другой – гейдельбергский —                                             насквозь,И что-то в оранжевом мылеДымилось и струйкой вилось.Пока за Матильдой бежали,

Покуда искали попа,Два друга друг другу пожалиЛадони под кровью рубах.Наутро, позавтракав уткой,Рассказывал в клубе корнет,Что легкой пророс незабудкойОстывший в дыму пистолет.И, слушая вздор за окошкомИ утку ладонью ловя,Лакей виссарьоновский ПрошкаГотовил обед для себя,И, глядя на грохот пехотыИ звон отлетевших годин,Склоняясь в кулак с позевотой,Роняя страницы, Смирдин.1926

Белая ночь