Спор о Сионе

Если иудейские писания были переведены евреями на греческий язык, то, разумеется, вовсе не с благой целью оказать грекам услугу (сам Кастейн писал преимущественно для нееврейских читателей, что делает понятными многие его формулировки). В переводе нуждались, в первую очередь, сами евреи, давно забывшие в Вавилоне свой древнееврейский язык и пользовавшиеся арамейским. Впоследствии древнееврейский язык стал левитским секретом, «одной из тайных духовных связей между иудаистами диаспоры», как пишет Кастейн. Самая большая община тогдашних евреев проживала в Александрии, где их обиходным языком стал греческий. Многие из них древнееврейского вообще не понимали, и греческий перевод Закона нужен был, как основа для толкований его раввинами. Но, прежде всего, еврейские старейшины не могли предвидеть того, что несколько столетий спустя в мире появится новая религия, которая сделает их писания частью своей Библии, а «Моисеев Закон» достоянием всего человечества. Если бы это могло быть ими предвидено, греческий перевод, вероятно, никогда не был бы сделан. Как бы то ни было, левиты дали понять переводчикам, что их труд впервые позволит неевреям познакомиться с «Законом»; отсюда и все извращения, искажения, изменения и подтасовки, о которых пишет Кастейн. Примером может служит перевод 21-ого стиха 32-ой главы Второзакония, в котором язычники характеризуются, как «глупый, бессмысленный народ», в то время, как в древнееврейском тексте, приводимом «Еврейской Энциклопедией», стоит — «злобные и подлые неевреи».

Что именно было переведено? Прежде всего — пять книг Закона, т. е. Тора. После того, как Ездра и Неемия принудили иерусалимских иудеев принять «Новый Договор», вавилонское священство ещё раз пересмотрело Тору: «анонимные редакторы снова пересматривают исторические события, традиции, законы и обычаи прошлого, придавая им смысл и значение, подходившие к требованиям теократической системы управления… После этого Тора получила свою окончательную форму, в которой теперь нельзя менять ни одной запятой: ни одна мысль, слово или буква не должны в будущем быть изменены» (Кастейн).

Если простые смертные повторно «придают иное значение» чему-то, что было объявлено непреложным, втискивая духовные традиции в рамки своих земных политических амбиций, то такой труд не может быть назван божественным откровением. Древние израильские традиции были выброшены или «исправлены», и их место занял иудейский расовый закон в его «окончательной и решающей форме». При составлении прочих книг, исторических, пророческих и поэтических, применялся тот же метод. Книга Даниила была закончена примерно в то же время, другими словами, около 400 лет после описанных в ней событий; неудивительно, что её неизвестный автор перепутал буквально все исторические факты. Кастейн не скрывает того, как составлялись эти тексты: «Редакторы, придавшие окончательную форму книгам Иисуса Навина, Судей Израилевых, обеих книг Самуила и Книги Царств собрали все отрывки»

(древних поучений и преданий) «и творчески истолковали их… Не всегда возможно было приписать определённые слова определённому лицу, так как они часто говорили

анонимно. Однако, редакторы больше заботились о тематическом содержании, чем о филологической точности»,

они связывали воедино слова пророков по силе своего разумения» (вероятно именно такому методу следует приписать совершенно идентичные «мессианские» предсказания у двух различных пророков, например Исаии 2:2–4 и Михея 4:1–4, а также и другие многочисленные повторения такого же характера).

Итак, существенным было тематическое содержание, а не историческая правда, не «филологическая точность», и не слова Господа Бога. «Тематическим содержанием» был политический шовинизм в самой крайней форме, какая когда-либо была известна человечеству, а соответствие левитской догме было единственным, что должны были соблюдать переводчики. Каждому, кто изучает источники, совершенно ясно, какими методами составлялись эти книги после отвержения Иудеи Израилем, и каковы были причины их составления. Окончательный результат пятисот— или шестисотлетнего труда многих поколений политиканствующих жрецов был около 150 г. до Р.Х. переведён на греческий язык. После эпохи Иисуса Христа как эти книги, так и Новый Завет были переведены Св. Иеронимом на латинский язык и «стали рассматриваться церковью как исходящие из одного божественного авторитета и как две части одного и того же труда». Так пишут современные энциклопедии, а со времени Трентского Собора в 16-ом веке нашей эры это стало богословским определением Библии: протестантские церкви также приняли его без спора, хотя, казалось бы, в этом вопросе они имели все основания протестовать.