Справиться с мечом

Мы почти доехали до опушки леса и остановились на привал. Мужики быстро соорудили костерок, натаскали откуда-то воды и сварили солонину. При тех голодных спазмах, что я испытывал, мне даже удалось съесть из общего котла ложек шесть без отвращения.

Неужели я никогда больше не попробую нормального мяса?

В лес я вошёл пешком.

— Садись, — Мих заговорил первый, — ещё долго.

— Я пока пройдусь, — отозвался я, — вообще не понимаю, как ты можешь на ней лежать, колется же!

Об отбитых боках я умолчал.

— Да, — засмеялся меч, — это тебе не твои «Жигули»!

Может, я и не могу усидеть на телеге, но уж на «Жигулях» я точно никогда не ездил! Неужели же я произвожу впечатление человека, способного сесть в «Жигули»? Или он просто марок никаких больше не знает?

— У меня, между прочим, «Лексус» 2005 года выпуска, если тебе это о чём-либо говорит, — я вложил в голос как можно больше елея, — а у жены «Хонда»! А до этого у меня были две «Тойоты»!

— Да ну? — наглеца это не проняло, — хорошо хоть не «Вольво», у него, видишь ли на крышке двигателя сорок восемь болтов, а ваши идиоты почему-то думают, что этот двигатель можно и нужно ремонтировать. Ненавижу хозяев «Вольво», а разработчиков тем паче!

— Нормальные люди машины не ремонтируют, — пусть паразит поймёт, что я отношусь именно к этим нормальным людям, — они ездят года три, а потом продают и покупают новые!

— Не волнуйся, — пропела Роксана, — как только мы получим лошадей, сможешь выбрать себе любую и назвать хоть Лексусом, хоть Хондой.

Среда, вечер

Кто мне объяснит, почему в лес надо обязательно въезжать под вечер? Чтобы волкам было удобнее? Почему мужики не спешили ехать по полю под палящим солнцем, а теперь вдруг начали погонять лошадок? Сообразили, что такими темпами мы здесь заночуем?

Наша кобыла остановилась, Роксана качнулась и прижалась ко мне. Мих лениво сел и сунул в рот новую травинку. Возница смачно сплюнул и вытащил откуда-то со дна телеги небольшой лук.

— Началось, — обернулся он, — оно завсегда так, как староста задурит, так лесные все наглеть начинают. Еще пара дней, никакого продыха не дадут, ты уж, батюшка, не подкачай, как приедем-то! И сейчас подмогни, заступник наш!

Привстав на телеге, и стараясь не думать о том, что со мной будет, если кобыле именно сейчас придёт в голову тронуться, я увидел, что поперёк дороги лежит здоровенная ёлка. Опять разбойники? Здесь что, разбой — официальный путь заработка? Сегодня я тебя граблю — завтра ты меня?

О, ё! Может, ну их всех, да и в обморок? Или под телегу? В обморок свалиться не получалось. Видимо, за эти дни я уже выбрал весь отпущенный мне лимит на обмороки. От порыва ринуться под телегу меня остановила мысль, что лошадь может тронуться — и что тогда? Мысль, что позориться перед Михом, Роксаной и половиной деревни не стоит, пришла самой последней, просто потому, что первые две не поддавались реализации, а других не было. Я схватился за топорик, хотя вилы придали бы мне больше уверенности — они, возможно, удержали бы это

на хоть каком-то расстоянии…

Это напоминало незаконченную редакцию мутанта, забракованную режиссёром в связи с тем, что вызывала она не ужас, а неудержимые рвотные спазмы.

Звери — более всего они напоминали гиен-переростков под метр в холке — окружили полукольцом первую телегу. Отвратительные перекошенные морды с капающей слюной наводили на мысли о бешенстве, а свисающая клочьями шерсть недвусмысленно намекала на стригущий лишай. За ними вторым рядом стояли существа, имеющие некоторое сходство с людьми. «Оборотни в состоянии частичной трансформации», — решил я. Застывшие перекошенные лица, клочья шерсти на лице и теле, желтые глаза с вертикальными зрачками, полностью лишённые чего-либо человеческого — однако ж ума перегородить дорогу у них хватило. Я оглянулся по сторонам — слева от себя заметил плешивую спину гиены и немедленно упал на дно.

— Семь спереди, три слева, не менее двух справа и столько же сзади, из них получеловеческих особей не менее шести, — шепнула Роксана.

— Четверо справа и четверо сзади, — ответил Мих, протягивая руку вперёд, и вытаскивая откуда-то из-под соломы небольшой лук и колчан, — может, ещё подбегут.

Возница на нашей телеге — тот самый рыжебородый мужик — мотнул головой и издал жуткое горловое рычание. Гиена слева отозвалась утробным рыком, спереди донёсся хриплый лай и визг. С первых телег полетели стрелы, наш возница тоже прицелился и пустил стрелу. Гиена справа завизжала и задней ногой обломила застрявшее в плече древко. Что Мих, что возница, что стрелки спереди — все попали, вот только видимого вреда стрелы зверям не принесли, из кустов на нас вылетел двухметровый седой оборотень, утыканный стрелами, по мне так ему давно полагалось бы лежать.