Спросите полисмена

Воцарилось неловкое молчание. Министр внутренних дел чувствовал, что от него ожидают извинений, но был не в настроении приносить их. В конце концов, Литлтон в этой истории повел себя несдержанно, и вообще, кто мог ожидать, что Комстока случайно застрелит четырнадцатилетний мальчик, приехавший домой на каникулы и дурачившийся с пневматической винтовкой, которая далеко не игрушка.

– Не знаю, почему мне не сообщили…

– Вы не дали мне… и столичной полиции… возможность…

Сэр Филипп отказывался признавать поражение.

– Полагаю, вы знали о моем решении передать расследование третьим лицам. Вы сказали, что было установлено, что пуля была выпущена из той пневматической винтовки…

– Должен вам напомнить, что столичная полиция была только временно отстранена, тогда как дилетантам дали обещанные сорок восемь часов. И могу добавить, что местная полиция получила распоряжение записать показания окончательно оправившегося констебля, а затем изучить пулю и пневматическую винтовку, и эти распоряжения поступили непосредственно из министерства внутренних дел. От Андерсона.

Возникла новая пауза. Майор Литлтон полагал, что его последнее замечание ясно дает понять, что если бы не Андерсон, он сам ни за что бы не осознал, какие интеллект и человечность проявил, позаботившись о пострадавшем констебле.

– Если позволите сказать, – продолжил он, – очень умно было со стороны Андерсона сообразить, что в подобных вопросах желательно… спросить у полицейского.

– Нет ни тени сомнений, – обратился Андерсон к Гэмбреллу. – Конечно, я не знал, что скажет констебль. Просто пришел к выводу, что выстрел, скорее всего, произвели за пределами дома. Но это не Бриггс, Бетти или Брэкенторп. Выстрел был с дальнего расстояния, что подразумевало иной тип оружия. Потом, исходя из плана, я обнаружил, что соседнее владение расположено выше дороги, а также точку приблизительно на одной высоте с окном кабинета, откуда дом Комстока не закрывали деревья. Я заметил, что место, где сбили констебля, недалеко от этой линии, и решил, что неплохо бы разузнать, что скажет сам констебль. В каком-то смысле это была тщетная надежда, ведь если бы он видел что-нибудь важное, то непременно доложил об этом. А вскоре мне пришло в голову, что он, возможно, сам не сознает, что именно видел. Все эти события показались мне, мягко говоря, достаточными, чтобы намекнуть Литлтону… В конце концов, таков ведь заведенный порядок.

Гэмбрелл вздохнул:

– Я почти уловил связь сегодня утром. Как раз собирался сообщить, когда вы отвлекли меня, заявив, мол, и я, и Миллс что-то забыли.

– Отвлек? Это должно было помочь вам. Вспомните хронологию событий, опустив точное или предполагаемое время каждого из них. Выходит архиепископ. Пауза. Входит Хоуп-Фэрвезер… И в этот момент Комсток отворачивается во вращающемся кресле от главного партийного организатора. Надо думать, он даже не видел Хоуп-Фэрвезера. И в эту самую секунду… валится вместе с креслом.

– Но шум… сначала один, а потом падение подноса с корреспонденций.

– Когда застрелили Комстока, Миллс находился у входной двери. Литлтон слышал шум, с чего бы ему слышать затем еще грохот? Или он слышал, но не придал ему значения. Дворецкий и кухарка после ухода архиепископа занялись своими делами. Его слышал только Хоуп-Фэрвезер.

– Согласно расписанию…

– Да, но я уверен, что интервалы, отмеченные в расписании, слишком велики. Хоуп-Фэрвезер спешил: Комсток мертв, он получил свои драгоценные бумаги, милая Бетти ждет в машине, он не стал бы тратить три минуты, бормоча вежливые пустяки такому типу, как Миллс.

Гэмбрелл усмехнулся:

– А что я забыл?

– Причину, почему висок Комстока так удобно был подставлен под пулю.

– Наверное, он поворачивался в кресле к двери.

– Нет. Комсток повернулся бы налево, и если пуля попала бы в него, то ударила в затылок. Нет, он не видел и не слышал, как открывается дверь из конторы, или решил, будто это всего лишь Миллс, и не обратил внимания.

– Сдаюсь, – произнес Гэмбрелл.

– Что сделал бы Комсток после ухода архиепископа? После бурной ссоры, когда он отказался прекратить свою антихристианскую кампанию? Позвонить в свою газету и приказать взяться за церковь еще жестче, рассказать, как он только что под орех разделал архиепископа…

Возникла пауза.

– Фаррент поправил Миллса, когда тот заявил, что ничего в кабинете не трогал. Фаррент указал, что он находился у окна и говорил по телефону. Вспомните, у Комстока была личная телефонная линия в «Комсток-пресс». Аппарат стоял на подоконнике за креслом, и Комсток поворачивался вправо, чтобы поднять трубку…