Среда обитания: Как архитектура влияет на наше поведение и самочувствие

А вот совсем иной пример. Американский архитектор Оскар Ньюман в своем классическом труде «Защищенное пространство» подчеркивает:

жителям плотно заселенных коммунальных зон, таких как печально известный жилой комплекс Пруитт-Айгоу в Сент-Луисе (штат Миссури), крайне важно ощущение того, что они владеют своим жилищем и контролируют его

{59}

. Ньюман описывает основные принципы проектирования, которые, по его мнению, могли бы повысить безопасность и жизнепригодность подобных микрорайонов; он утверждает, что именно игнорирование этих принципов в Пруитт-Айгоу стало причиной провала эксперимента. Главной целью разработанного Ньюманом инструментария было стимулирование чувства привязанности к месту жительства у людей, обитающих в среде, в которой экономические условия способны убить любое потенциальное желание индивидуализировать и «присвоить» свое жилище, как это успешно делают резиденты трущоб Дхарави. И хотя в последнее время исследователи склоны объяснять причины упадка Пруитт-Айгоу скорее хроническим недофинансированием, чем недостатками проекта, тем не менее принципы Ньюмана несут в себе разумное зерно и по-прежнему применяются с целью снизить уровень преступности в бедных густонаселенных районах.

Факт существования крошечных зданий, под завязку набитых жильцами, заставляет нас совершенно по-новому взглянуть на определение понятия «дом». Мы привыкли воспринимать наши просторные западные дома – независимо от того, удалось нам по-настоящему полюбить их или нет, – как места приватности и уединения. Проводя психогеографическое исследование в Мумбае в составе передвижной лаборатории BMW-Guggenheim LAB, – «мозгового центра», специализирующегося на урбанистических проблемах крупнейших городов мира, я обнаружил любопытный парадокс. Когда я приводил участников экспериментов в малолюдные общественные места, такие как музейная автопарковка или церковный двор, они демонстрировали явные признаки релаксации того рода, что обычно наблюдается в приватной, уединенной обстановке, например в собственном доме или живописном зеленом парке. При помощи датчиков, измеряющих физиологический тонус, я видел своими глазами, как тела испытуемых успокаиваются под влиянием тихих и пустынных мест. В западном контексте пустое общественное пространство ассоциируется скорее с неудачей: все наши усилия по проектированию таких мест, как правило, сосредоточены на том, чтобы вдохнуть в них жизнь. Результаты измерений, однако, вовсе не удивили моего ассистента Махеша, который проживал в Дхарави и делил одну маленькую комнату с женой, двумя детьми, а также своими родителями и двумя братьями. Махеш объяснил, что, когда он хочет отдохнуть от суеты, побыть наедине с другом или в одиночестве, для него естественно искать покоя и уединения вне дома, где-нибудь в тихом уголке города. Частное наблюдение Махеша перекликалось с результатами опроса, проведенного в то же самое время Аишей Дасгуптой из BMW-Guggenheim LAB в сотрудничестве с PUKAR, местным коллективом ученых, изучающим урбанистические проблемы Мумбая. 54 % респондентов определяли дом как свое главное личное пространство, но большая часть опрашиваемых были склонны искать уединения в общественных местах даже несмотря на то, что они жаловались на нехватку и недоступность безопасных публичных пространств, особенно для женщин{60}

.

Итак, если рассматривать проблему в мировом масштабе, то различные типы организации пространства, которое мы определяем как «дом», настолько многообразны, что не поддаются простой классификации. Однако возможно выявить психологические основы нашего отношения к своим жилищам. Некоторые из наших предпочтений носят почти универсальный характер. Так, человека привлекают определенные формы и цвета и то, что содержит в себе элементы реальной природы (сюда можно отнести вид из окна). Мы тяготеем к такой организации пространства, которая обеспечивает известную степень приватности и чувство защищенности. На выбор также влияет наша личная история. Ранние впечатления и связанные с ними места формируют наши предпочтения в зрелом возрасте и либо притягивают нас к конкретным типам устройства жилищ, либо отвращают от них, в зависимости от валентности этих переживаний. Наконец, наше отношение к своему жилищу зависит от того, насколько сильно мы ощущаем, что контролируем его, – то есть от степени, в которой нам удается приспособить собственный дом под свою индивидуальную психологию, используя самые разные средства – от семейных реликвий до таких простых элементов декора, как краски, обои или плакаты. Если мы проигрываем в борьбе за такого рода контроль, то рискуем сгубить зарождающуюся любовь на корню.

Дом и его будущее