Среди волков

Лейк и я сказали ей, чем занимаемся, совершенно не собираясь этого делать. Периферийный самец, который предупредил нас о приходе других вожаков стай, не сообщил о потенциальных способностях Каллума до тех пор, пока Кили не подошла ко мне подлить кофе и не коснулась своим плечом его плеча. Тогда-то он нам и выложил по-быстрому все, мы хотели узнать.

Неудивительно, что Митч держал такого бармена — человека, который обладал даром вытаскивать тайны из любого, кто заходил к ним на огонек.

Дар. У каких-то людей он есть. У большинства — нет.

Где-то вдалеке забрезжил еще один вопрос. Я слегка помедлила, прежде чем задать его, уж очень мне не хотелось выглядеть так же нелепо, как в прошлый раз, когда я назвала Каллума ясновидящим.

— А у меня есть дар?

Митч пожал плечами:

— Тебе об этом лучше знать.

Я вспомнила драку с Девоном. Как пряталась под кухонной раковиной. О том, как перебросила свое чувство Стаи на Чейза. О том, как дралась с Бешеным в его голове.

Это было чем-то? Или мне просто везло и я была упорной, то есть я была тем, кем мог быть любой человек, помеченный альфой и взращенный волками?

Но тут Митч протянул руку и похлопал меня по плечу, как будто утешая меня из-за того, что я не имела великого дара:

— Мне кажется, Брин, что ты всегда была уж очень задиристая.

Задиристая?

Кто-то мог видеть будущее. Кто-то мог развязать другим людям языки, просто взглянув на них. А я?

А я была задиристой.

Вот повезло.

— Вожаки остановятся в ресторане, когда будут проходить мимо? — спросила я.

Улыбка на лице Митча застыла.

— Кое-кто остановится.

— А Кили будет… пользоваться своим даром? — Фраза вышла какой-то корявой, но я не знала, как еще можно задать этот вопрос.

Митч понял, о чем я хотела спросить, и отрицательно покачал головой:

— Кили на завтра взяла выходной. Я сам буду работать в ресторане.

У меня было такое чувство, что Митчу очень не хотелось, чтобы альфы узнали о Кили или о том, что она умела делать. Особенно после того, как «Странник» стал приютом для многих периферийных.

— А Лейк? — спросила я.

Я так и не поняла до сих пор, почему убежала Лейк.

— Эти альфы Лейк вообще не увидят, Брин. Она так далеко, что они даже почуять ее не смогут.

Было что-то такое в словах Митча, что заставило меня подумать о том, что если бы Лейк сама не была настроена сбежать отсюда куда-нибудь подальше, то ее отец наверняка бы позаботился о том, чтобы она это сделала.

Принимая во внимание мои собственные — довольно смешанные — чувства в отношении Сената, должна признаться, что порыв Митча мне был понятен. Не была понятна только суровость, мелькнувшая в его глазах.

— Почему?

Митч вздохнул, и я уже начала опасаться, как бы он не сказал мне, что я задаю слишком много вопросов. Наконец он посмотрел вниз и затем, как будто ботинки подсказали ему ответ, снова повернулся ко мне:

— Некоторые обры, особенно доминантные, уж очень нагло себя ведут с самками. А Лейк уже больше не ребенок.

В нашей стае было три самки. Сора, которая жила с Лэнсом. Кети, которая была еще ребенок. И Лейк.

— Обычно это не так уж и плохо, но только не тогда, когда целая толпа самцов и среди них только одна самка, — продолжил Митч.

Но вообще-то в нашем мире так было всегда. Большинство обров брали себе в спутницы женщин из людей. Тот, которому достанется Лейк, не будет беспокоиться о том, что она умрет во время родов. Если она выйдет замуж за оборотня, ее дети будут чистокровными обрами.

— Ей сейчас пятнадцать, — сказала я.

Митч кивнул:

— Пятнадцать.

Он больше ничего не сказал, и я почувствовала непреодолимое желание сменить тему разговора и неспособность это сделать.

После долгого мучительного молчания Митч снова похлопал меня по плечу и подтолкнул к ресторану:

— Уже почти стемнело. Насколько я знаю Эли, она уже волнуется.

Да и Митч, наверное, волнуется, ожидая возвращения Лейк.

— Давай, — сказал он. — Заходи.

В последний раз взглянув на лес и разорванную в клочья одежду Лейк, я сделала то, о чем меня просили, и вошла внутрь.

Когда я вернулась домой, Эли не стала меня изводить на предмет того, что я делала целый день, поскольку все ее претензии я упредила, бросив свой вопрос ей в лицо.

— Ты знала, что Каллум видит будущее?

Эли открыла рот, потом снова его закрыла.

— Митч? — промолвила она наконец, и ее рот сложился в плотно сжатую, прямую линию, по которой я поняла, что ему за это здорово достанется.

— Периферийный, из чужой стаи, — сказала я, прикинув, что спасла Митча от серьезной разборки.

Эли кивнула и, помолчав несколько секунд, заговорила:

— Я всегда это знала. Каллум сказал мне об этом в тот самый день, когда я решила присоединиться к стае.

— До того или после того, как ты решила присоединиться? — спросила я.

Эли не ответила, и я поняла, что здесь что-то крылось. Каллум сказал Эли, что может видеть будущее, до того, как она приняла решение стать членом Стаи. Единственной причиной, по которой он решился раскрыть свои карты, было то, что он увидел в будущем что-то, что сыграло ключевую роль в решении Эли остаться.