Среди восковых фигур

Федор чертыхнулся. Вставать ему не хотелось. С балкона тянуло прохладой и сыростью, в природе стояли мрачные утренние сумерки. Иван прав, осень на пороге. Он невольно рассмеялся, вспомнив, как тот пожаловался, что его выгнали. Дверной звонок заставил его вздрогнуть…

– Ну, холодрыга! – Иван с грохотом сбросил свой кофр на тумбочку в прихожей, потер руки. – Привет, Федя! Ничего, что я так рано?

– Проходи, раз пришел.

– Ага, спасибо. А пожевать нечего?

– Сейчас поищем.

– Ничего, если я умоюсь? А ты пока по кофейку!

Спустя минут двадцать они сидели за столом в кухне и завтракали. Это был ранний завтрак, часы показывали половину седьмого. Федор пожарил яичницу и нарезал хлеб и колбасу. Иван сбегал в прихожую и принес кофр, из которого достал бутылку коньяка.

– А не рано? – только и спросил Федор.

– Рано ничего, лишь бы не поздно, – философски заметил Иван, откупоривая бутылку. – Рюмки есть? Можно стаканы.

Федор достал из буфета рюмки.

– Пусть земля пухом, – сказал Иван, поднимая рюмку.

Они выпили.

– Что это было, Федя? – Иван сунул в рот кусок яичницы. – Как это понимать?

– Не знаю.

– Она же тебе нравилась! Влада сказала, ты с нее глаз не сводил еще тогда, в первый раз. И как-то у вас все мигом закрутилось… Молчу! – Он закрыл рот рукой. – Влада сказала, убьет, если ляпну, тайна типа. А я, старый дурак, ничего не заметил. Ну, философ! – Он вздохнул: – Она мне нравится, Влада, классная девчонка. Но бесперспективная.

– В каком смысле?

– В смысле выйти замуж. С таким довеском, сам понимаешь. Она говорит, вы ее допрашивали. Ты его видел, брата… Что это, Федя? Ангел без капли мозгов! Какой смысл? На хрен природе такие эксперименты? Чем они провинились? И главное, чем дальше живешь, тем хуже понимаешь, и вопросов до хрена, а ответов фиг!

Федор пожал плечами.

– Ты знаешь, я был женат три раза, я теперь как сапер, исчерпал лимит. Она девка понимающая, битая жизнью. Спрашиваю, а нельзя ли его куда-нибудь пристроить? Должно же что-то быть! Ты же, говорю, его ни на минуту оставить не можешь, что это за жизнь? А она знаешь что мне ответила? Это карма, говорит, он не виноват, и я не виновата, наверное, кто-то из нашей семьи в пятом колене кому-то подлянку кинул или погубил невинную душу, и теперь искупить надо. Наша участковая предлагала сдать его в интернат, ему все равно, сказала, он ничего не понимает. А я как посмотрю на него, говорит, как он радуется, когда я прихожу, как смеется, когда смотрит мультики… Я же не изверг! Такая, значит, наша судьба. И что самое примечательное, Федя, она уже все решила и успокоилась. А с ним, как с куклой! Одевает, кормит, купает… Книжки ему читает. Он любит рисовать красками, ляпает рукой по ватману, торчит на красном, желтом и зеленом. Прямо до слез. И главное, ничем не поможешь. – Иван потянулся за бутылкой, разлил. – Давай за них!

Федор кивнул.

– Смотри! – Он протянул Федору фотографии. – Здесь она рыжая. Красивая девчонка! Что уже известно?

– Ничего. Ни мотива, ни следов.

– И главное, почти на глазах. Влада считает, что убийца прятался в музее. А зачем она извела Мишу Кротова?

Федор пожал плечами.

– Не надо нас дурить! – заявил Иван. – Все вы знаете. У нее был сообщник, он-то ее и убрал. На хрена ему свидетель! Надо искать, кому выгодно. Эта сволочь попросила девчонку втереться к Мише в доверие, а потом бросить. А он… Стоп! – Иван поперхнулся и замолчал. – А откуда убийца знал, что Миша наложит на себя руки, а? – Он вопросительно взглянул на Федора. Тот, в свою очередь, с любопытством смотрел на Ивана. – Одно из двух, – увлеченно продолжал Иван, – или он не собирался убивать Мишу, хотел только объявить его психом и запихать в психушку, или… или… он инсценировал самоубийство! В любом случае, Лида была ему опасна, и он ее… тоже. Согласен?

Федор кивнул.

– И тут возникает вопрос: кому выгодно! Ты видел Мишиного партнера? Руслана Буракова? Скользкий тип! И взгляд змеиный. Миша собирался расплеваться с ним, продать свою долю и начать с нуля. Последние пару лет они все время скандалили, Миша рассказывал. У Миши размах, а Буракову и так хорошо, он не хотел рисковать. Он вполне мог. Он знал покойную Лену, увидел похожую девчонку и предложил заработать. Навешал лапши про розыгрыш, она и повелась.

– А ты не допускаешь, что он не инсценировал самоубийство? Что твой друг действительно покончил с собой? Вряд ли Бураков мог предвидеть, что процесс станет неуправляемым…