Срединное море. История Средиземноморья

6 января 1266 г. папа Урбан возложил на голову Карла Анжуйского корону Сицилии; не прошло и месяца, как 3 февраля армия Карла пересекла границу и вторглась в Сицилийское королевство. На этот раз кампания не затянулась надолго. Две армии встретились 26 февраля неподалеку от основанного еще древними римлянами города Беневенто, и очень скоро все было кончено. Манфред со своей обычной храбростью удерживал позиции и продолжал сражаться, но его войска перед лицом намного превосходящего их численностью противника вскоре бежали с поля боя. Битва имела решающее значение; Крестовый поход закончился. То же — или почти то же — произошло и с домом Гогенштауфенов. Два года спустя сын короля Конрада Конрад IV — более известный как Конрадин — и принц Генрих Кастильский предприняли последнюю отчаянную попытку спасти положение — повели в Сицилийское королевство армию, состоявшую из немцев, итальянцев и испанцев. Карл поспешил встретить их близ приграничной деревни Тальякоццо. На этот раз битва, состоявшаяся 23 августа 1268 г., оказалась куда более жаркой — обе стороны пострадали в результате страшной резни, — но в конце концов Ангевины

[153]

вновь одержали победу. Конрадин бежал с поля боя, но вскоре его схватили. Затем в Неаполе состоялся суд — настоящий спектакль, после которого, 29 октября, юного принца (ему было всего шестнадцать лет) притащили на рыночную площадь и тут же, на месте, обезглавили.

И Манфред, и Конрадин были героями, хотя каждый по-своему. Вряд ли их можно винить в том, что они находились в тени отца и соответственно деда. Такое достижение, как свободное владение шестью языками, в XIII в. встречалось еще реже, чем в наши дни; вдобавок Фридрих писал утонченные лирические стихи (сонет изобрели именно при его дворе), оказывал щедрое покровительство искусствам, был опытным командующим, выдающимся государственным деятелем и величайшим натуралистом своего времени. Страсть к знаниям позволила ему глубоко изучить философию и астрономию, геометрию и алгебру, медицину и науки о природе. Не последним из заслуживающих упоминания его качеств был талант шоумена. Одна лишь сила характера и поразительные личные качества позволяли ему неизменно производить впечатление, однако он не ограничивался только этим и обдуманно формировал свой имидж: вспомним его необыкновенный зверинец, личную гвардию, состоявшую из сарацин, и даже гарем. Личная гвардия и гарем являлись своего рода знаками, исполненными ясного смысла: император отличался от прочих людей. Он был титаном, полубогом, к которому оказывались неприложимы общепринятые правила поведения.

Одним словом, у него был свой стиль — а что до стиля, то это специфически итальянская черта. (Так было всегда, и наши дни не исключение.) Возможно, Фридрих стал одним из первых (таких людей во всей мировой истории на удивление мало), кто имел прочные позиции в обоих мирах — немецком и итальянском — и одинаково уверенно чувствовал себя по обе стороны Альп. Но сердце его оставалось в Италии, где он провел большую часть жизни, и в этой книге мы уделяем ему внимание именно как итальянцу. В культурном отношении он дал своей стране очень много. Если бы провансальские трубадуры, бежавшие от ужасов Альбигойского крестового похода, не встретили теплого приема при палермском дворе и не воспламенили местных поэтов, привив им идеалы куртуазной любви, развитие итальянской литературы могло пойти в диаметрально противоположном направлении и «Божественная комедия» никогда не была бы написана. В области архитектуры Фридрих также показал себя новатором. Огромных укрепленных ворот в приграничном городе Капуя, выстроенных для защиты моста через реку Вультурно и спланированных самим императором, более не существует, однако значительная часть украшавшей их скульптуры хранится в местном музее. При взгляде на нее очевидно, что император свободно пользовался изобразительными средствами Древнего Рима, предвосхищая Ренессанс, когда до наступления этой эпохи оставалось еще более ста лет. Еще больше бросаются в глаза классические фронтоны и пилястры его великолепного охотничьего замка Дель-Монте — огромного восьмиугольного здания с башенками, выстроенного из известняка на вершине отдаленного холма в Апулии. Однако, быть может, удивляться не следует. В конце концов, Фридрих был римским императором и исходил из того, что мы не должны забывать об этом.