Срединное море. История Средиземноморья

Конечно, примечательное исключение составляли египетские мамлюки, которых мало интересовала Сицилия: их взоры приковывали земли Отремера, они строили планы по уничтожению государств, созданных крестоносцами. А государства эти можно было спасти, по крайней мере на время, если бы народы христианских стран Запада оставили свои предубеждения и связанные с ними дела и двинулись на защиту своих осажденных братьев по вере. Однако этого не произошло. Первыми, как это ни удивительно, встревожились монголы; в 1287 г. ильхан — Аргун, правнук Хулагу, — отправил на Запад посла-христианина, некоего Раббан Саума. Первым делом тот посетил Константинополь, затем отправился в Неаполь, Геную, Париж и Бордо, где в своей резиденции, в столице той части страны, что лежала на материке, пребывал король Англии Эдуард I

[163]

; по пути назад он заехал в Рим. Всюду ему оказывали королевский прием. В Париже Филипп IV лично сопровождал его в Сен-Шапель, дабы удивить зрелищем святых реликвий, кои его дед, Людовик Святой, приобрел у византийского императора; в Бордо Эдуард — который, в конце концов, сам когда-то участвовал в движении крестоносцев — пригласил посланца слушать мессу вместе со своими придворными; в Риме он получил причастие из рук новоизбранного папы Николая IV. Повсюду он подчеркивал, что необходимо срочно отправить экспедицию для отвоевания святых мест и спасения Отремера. И повсюду его слова воспринимали сочувственно, однако нигде он не услышал ни твердого обещания, ни конкретной даты. Старинный дух Христова воинства угас, и ему не суждено было возродиться.

Ильхан не поверил этому и в начале лета 1289 г. отправил в Европу нового посла, генуэзца по имени Бускарель, с письмами к папе и королям Франции и Англии. (Впечатление, производимое ими, мог отчасти уменьшить тот факт, что они были написаны по-монгольски, но Бускарель, по-видимому, сумел перевести их.) На сей раз Аргун пошел даже на то, что предложил им союз. Он сам, писал хан, намерен повести армию численностью в 20 000 — 30 000 всадников, которая достигнет Дамаска в середине февраля 1291 г. Если оба короля готовы послать свои войска и святые места в результате будут отвоеваны, он с радостью передаст их христианам. Увы, эта инициатива имела не больше успеха, нежели предыдущая. Ильхан сделал еще одну попытку, но она также потерпела неудачу, а к моменту возвращения послов он скончался.

К этому времени, как бы подтверждая худшие опасения Аргуна, мамлюкский султан Калавун двинул свою армию в Сирию. Первой задачей его было не дать генуэзцам захватить власть в графстве Триполийском (такая угроза действительно существовала), хотя нет сомнений, что его долгосрочные цели были куда более зловещими. К концу марта 1289 г. он привел свои войска под стены Триполи, и 26 апреля они ворвались в город. Они убивали каждого христианина, попадавшегося им на пути, уводили в рабство всех женщин и детей, все здания сжигали дотла. Теперь Запад наконец-то обратил внимание на происходящее. Побуждаемые папой Николаем, венецианцы — они были рады видеть изгнание генуэзцев из Триполи, но теперь их беспокоили собственные интересы в Акре — послали двадцать военных галер, к которым присоединились еще пять, посланных королем Хайме Арагонским. [164]К несчастью, однако, на этих кораблях отправилась в поход толпа крестьян и мелких авантюристов из Северной Италии, думавших только о собственной наживе; ко дню прибытия в Акру они перепились и стали невменяемы. Знойным августовским днем 1290 г. они в неистовстве ринулись на улицы и перебили всех повстречавшихся им мусульман.

После падения Триполи Калавун согласился заключить перемирие с христианами; если бы все шло благополучно, им удалось бы сохранить независимость в течение еще нескольких лет, но после резни в Акре перемирию, очевидно, пришел конец и у султана не осталось сомнений — франков нужно уничтожить. 6 марта 1291 г. в поход вновь выступили значительные силы под командованием его сына и наследника аль-Ашраф Халила. Численность ее оценивалась в 60 000 кавалеристов и 160 000 пехотинцев; возможно, это было значительным преувеличением, однако нет никаких сомнений, что она превосходила всех, вместе взятых, христиан Акры (там проживало менее 40 000 человек, из них около 800 рыцарей и примерно 14 000 солдат, включая венецианцев, пизанцев и членов трех рыцарских орденов) в несколько раз.