Средневековая Европа. От падения Рима до Реформации

Именно в таком контексте в начале X века в центре нынешней Польши образовался обнаруженный археологами ряд единообразных укреплений – это не считая немалого количества разрушенных. Сформировалась новая славянская держава, которая в то время, возможно, еще не называлась Полонией (латинское ее обозначение), но к XI веку за ней закрепилось это название. Первое упоминание о ней в германских письменных источниках приходится на 960-е годы, когда правитель Польши Мешко I (ум. в 992) сражался с саксонцами. В 965 году он сочетался династическим браком с представительницей Чешского княжества, оформившегося четвертью века ранее и уже принявшего христианство. В 966 году Мешко тоже крестился, а в 967 году он появился при саксонском дворе Оттона I, и в источнике того времени назван «другом императора». Действия Мешко вполне понятны: он, как и Харальд Синезубый в Дании, но обладая гораздо менее крепкой политической опорой, пытался приобщиться к кругу христианских правителей (в латинских источниках и поляков, и богемских чехов обычно называют «князьями», поскольку германские императоры не спешили признавать их полноценными королями). Это давало ему возможность обезопасить свой народ от набегов и угона в рабство (хотя на спасение от более организованных военных действий надеяться не приходилось). Немаловажно также, что Полонию окружали многочисленные более мелкие славянские племена, остававшиеся языческими; с одной стороны, они защищали ее от саксонцев, а с другой – служили самой династии Пястов, из которой происходил Мешко, источником живого товара, поскольку работорговля в этот период, судя по всему, находилась на подъеме. Кроме того, христианизация, как мы уже наблюдали на других примерах, могла обеспечить Пястам организационную инфраструктуру, которая у них пока отсутствовала: власть ранних Пястов ограничивалась почти исключительно княжеской дружиной – они облагали данью окрестные крестьянские общины и набирали оттуда воинов. (На землях Пястов, в отличие от их более мелких соседей, политика собраний была выражена слабо.) И действительно, какое-то время дела шли гладко: прибывали епископы, в основном из Богемии, а в 1000 году в Польшу, как ее уже можно называть, явился сам Оттон III и учредил архиепископство, то есть номинально независимую церковь, в укрепленном поселении Гнезно в сердце тогдашних польских земель. Сын Мешко Болеслав I Храбрый (992–1025) приумножил могущество Польши, в ходе войн с германцами расширив свои владения до самой Балтики, и даже сумел на целый год – в 1003–1004 годах – завоевать Богемию. Польша постепенно возвышалась как государство[168]

.

Однако длилось это недолго. После смерти Болеслава в стране начался раскол; значительная часть земель отмежевалась от владений Пястов, а языческие бунты уничтожили епископальную систему управления, которую пришлось восстанавливать Казимиру I (1039–1058) и его преемникам[169]

. Дело в том, что к тому моменту у польских князей отсутствовала политическая организация, способная удерживать крупные земли дольше чем несколько лет. Причины ограниченности экспансионистских притязаний ранних Пястов стоит искать там же, где у Ирландии, в отличие от других рассмотренных нами в этой главе стран, и христианизация, даже если она означала приобщение к более четко оформленным церковным иерархическим структурам, здесь ни на что не влияла. Изменилось такое положение не сразу. Польские границы с этого времени становились устойчивее и снова начинали постепенно расширяться – более медленными и безопасными темпами, чем при Болеславе I. Однако модель власти, при которой король и его ближайшее окружение – знатные вельможи и наместники, а также чуть менее привилегированные рыцари – просто собирали подати, какое-то время оставалась основной.