Средний пол

Кармен была транссексуалкой в ожидании операции по смене мужского пола на женский. Она была уроженкой Бронкса. Хрупкая и изящная, она прекрасно разбиралась в косметике и постоянно сидела на диете. Она не пила пива из опасений растолстеть и, по-моему, даже перебарщивала в своем стремлении к женственности, постоянно раскачивая бедрами и взбивая волосы. У нее было прелестное лицо наяды сверху и все мужские признаки снизу. Иногда от количества принимаемых гормонов у нее начинала трескаться кожа. И ее врачу — популярному доктору Мелу из Сан-Бруно — постоянно приходилось заниматься корректировкой дозировок. Единственное, что выдавало Кармен, это ее голос, остававшийся хриплым несмотря на инъекции эстрогена и прогестерона, и ее руки. Однако мужчины никогда не обращают на это внимания. Они ждали от Кармен только похоти, и больше им ничего не было нужно. История ее жизни в гораздо большей степени, чем моя, укладывалась в традиционные рамки. С самого детства она ощущала, что родилась не в том теле. «Я была как ты! — сообщила она мне как-то в раздевалке. — Кто меня наградил этим членом? Мне он не нужен!» Но пока она была вынуждена жить с ним. Именно на это и приходили посмотреть наши зрители. Зора, склонная к аналитическому мышлению, считала, что поклонниками Кармен движет в основном латентная гомосексуальность. Но Кармен всячески противилась этому предположению.

— У меня нормальные дружки. Им нужна женщина.

— Вовсе нет, — заявляла Зора.

— Как только я накоплю достаточно денег, я тут же приведу в порядок свой низ. И тогда посмотрим. Я буду женщиной еще в большей степени, чем ты.

— Прекрасно, — отвечала Зора. — А я никем не хочу быть.

Зора страдала андрогенной бесчувственностью. Ее организм был невосприимчив к мужским гормонам. Хотя у нее был такой же XY-набор генов, как и у меня, она развивалась как женщина. Она была хорошо сложена, и у нее были полные губы. Широкие выдающиеся скулы смотрелись на ее лице как две арктические возвышенности. И когда она говорила, было видно, как у нее натягивается кожа, образуя провалы на щеках, а над этой маской гоблина сияли пронзительно голубые глаза. Кроме этого, у нее была изумительно белоснежная грудь, крепкий живот пловчихи и ноги, которые могли принадлежать спринтеру или танцовщице. Даже обнаженная, Зора выглядела как женщина. И никто не смог бы определить, что у нее нет яичников и матки. Как объясняла мне Зора, синдром андрогенной бесчувственности способствует формированию идеальной женщины, и он свойствен целому ряду топ-моделей.

— Сколько ты видел женщин с ростом шесть футов два дюйма, худых и с большой грудью? Мало. Потому что это свойственно только таким как я.

Несмотря на свою красоту Зора не хотела быть женщиной и предпочитала называть себя гермафродитом. Она стала первым гермафродитом, с которым я познакомился. Первым существом, подобным мне. Уже в 1974 году она пользовалась редким в те времена термином «интерсексуал». После Стоунуолла прошло всего пять лет, а движение геев только набирало силу. Оно прокладывало пути для дальнейшей борьбы за половую самоидентификацию, в частности и за нашу тоже. Однако Общество гермафродитов Северной Америки будет основано лишь в 1993 году. Поэтому у меня есть все основания считать Зору Хайбер пионером, своего рода предтечей, Иоанном Крестителем. Разве что все происходило не в пустыне, а в Америке, а именно в бунгало, в котором она жила в долине Ноя и где теперь жил я. Изучив строение моего организма, Боб Престо призвал Зору и распорядился, чтобы она приютила меня у себя. Зора принимала беглецов, подобных мне. Это входило в ее обязанности. А туман Сан-Франциско гарантировал ее подопечным укрытие. Неудивительно, что Общество гермафродитов было основано именно здесь, а не где-нибудь в другом месте. И Зора участвовала в этом процессе еще задолго до его оформления, возглавляя один из энергетических центров. В основном ее политика заключалась в обучении, и в течение тех месяцев, которые я провел с ней, она многому меня научила, выводя из состояния провинциального невежества.

— Если не хочешь, можешь не работать на Боба, — говорила она. — Я и сама собираюсь от него уйти. Это временное занятие.

— Но мне нужны деньги. Они отняли у меня все деньги.

— А как же твои родители?

— Я не хочу просить у них. Я даже позвонить им не могу, — признавался я.

— А что случилось, Калл? Что ты здесь делаешь?

— Они отвезли меня к врачу в Нью-Йорк, и он хотел сделать мне операцию.

— И поэтому ты убежал.

Я киваю.

— Считай, что тебе повезло. Я все поняла про себя лишь в двадцать лет.