Средний возраст

Хотя тридцатилетняя история жилищного строительства в Пекине уже знает пять поколений домов и хотя за последние два года объем строительства значительно вырос, у рядовых обывателей по-прежнему было мало шансов получить отдельную квартиру. Они доставались работникам крупных учреждений, высококвалифицированным специалистам или членам демократических партий[84], отношение к которым изменилось к лучшему. Простой люд продолжал ютиться в тесных, низеньких домиках. За примерами далеко ходить не надо — достаточно пройтись по пятикилометровой торговой улице между пассажем Сидань и перекрестком Синьцзекоу. Сколько еще семей живет в узких и темных помещениях, отделенных от улицы лавками и мастерскими! В них, как правило, нет кухонь, и приходится ставить печурки прямо на тротуаре перед дверьми, прикрывая их сверху небольшими навесами из обитых жестью дощечек. По утрам из труб таких печурок вырывается густой дым, который смешивается с выхлопными газами автомобилей и загрязняет воздух. Сравнивая себя с обитателями таких домов, семья Хоу, чья дверь выходила во двор тихого переулка, могла считать, что ей повезло.

Ютившимся в старых зданиях обыкновенным жителям города, которые не могли, подобно сотрудникам крупных учреждений, рассчитывать на отдельную квартиру в новостройках, оставалось лишь уповать на снос их домов. Поэтому сносы и переезды стали одной из постоянных и самых волнующих тем разговоров. Одним хотелось, чтобы на месте их жилища соорудили театр, другим грезилось, как их квартал расчищают для постройки отеля… Семья же Хоу и ее соседи мечтали, чтобы на Дуньданьском перекрестке поскорее воздвигли эстакаду.

Чем более информированными и разборчивыми становились люди, тем чаще возникали то фарсовые, то драматические ситуации.

Вдруг узнавали, что жильцы сравнительно приличного одноэтажного дома обменивались на комнату в развалюхе. Почему? Потому что пронюхали: эту развалюху скоро будут сносить.

Нередко случалось и такое: сносили целый квартал, но посреди образовавшегося пустыря все еще красовался готовый вот-вот рухнуть одинокий домик, в котором продолжали жить люди. Вокруг него по-прежнему торчали стебли подсолнуха, из трубы крошечной кухоньки все еще вился дымок… Всякий искушенный в жилищных вопросах пекинец понимал, в чем тут дело. Жильцы предъявили застройщикам завышенные требования и отказываются переселяться, пока их не удовлетворят. Пусть эти принадлежащие к «твердой кости» переселенцы и не получат всего сполна, все равно они добьются более выгодных условий, чем их покорные соседи.

Многое при этом оставалось скрытым от людских взоров. Не имеющие никакого отношения к сносу домов типы вроде Гэ Юханя слетались как мухи на запах портящегося мяса, завязывали знакомства с представителями застройщиков и старались погреть на этом руки. Ну и конечно, попадались люди с положением и деньгами, располагающие сведениями из первых рук, которые занимались закулисными махинациями, иногда прямо нарушая закон, иногда действуя вроде бы в рамках правил. В результате их маневров в выигрыше оказывались ловкачи, кому новой квартиры и не полагалось, а переселенцы из тех, что поскромнее да постеснительнее, лишались своих законных преимуществ, о которых они толком и не знали.

Теперь к сносу дома и переезду люди уже не относятся так наивно и благодушно, как четверть века назад. Они знают, что другого подобного случая придется ждать бог весть сколько. Они понимают, что их могут облапошить, а потому всегда настороже. Для них снос дома — событие из тех, что выпадают раз в жизни, единственная возможность расширить свое жизненное пространство. Как ни скромны нормы выделения новой жилплощади, все же насильно не переселяют, стараются учитывать законные пожелания. Бесчисленное множество пекинцев все еще спит в своих тесных клетушках и видит во сне, как сносят их квартал!

17

Хоу Юн, привлеченный разговором о переселении и транспортной развязке, вновь появился в передней комнате. Это очень обрадовало отца — можно было подумать, что сын оказал ему честь своим приходом.

— Присоединяйся к мужчинам! — приветливо обратилась к свояку Бай Шуфэнь. — Выпейте, закусите, а мы с мамой и Линьлан поедим потом.

Хоу Юн равнодушно хмыкнул, а про себя подумал: «Тоже мне, прикидывается хорошей невесткой, скромницей! Ведь дело в том, что комната мала. Если бы стоял большой стол, уж конечно уселась бы вместе с мужиками!»

С этими мыслями он сел за стол, лицом к стене, пододвинул к себе рюмку и принялся «догонять» отца и брата.