Срезанные цветы

Она тотчас отвела глаза в сторону, и он догадался, что ей очень хочется подключиться к этому делу. Морис только открыл рот, чтобы предложить Волгиной поработать на общественных началах, как раздался звонок.

Миндаугас открыл ворота. Приехал Наполеонов. Мирослава заметила, что лицо Шуры похудело и весь вид его был далек от привычного – пышущего здоровьем.

– Я в душ, – сказал он и прошел мимо хозяев внутрь дома.

Потом был ужин, который сопровождал вялый разговор ни о чем.

И лишь после чая Мирослава осторожно спросила:

– Как у тебя дела?

Наполеонов отмахнулся и вздохнул.

– Никаких версий?

– Версий куча, зацепок ни одной.

После непродолжительного молчания он сказал:

– Если б каждое убийство было само по себе. А так они в одной цепочке, и я не могу понять, что их объединяет.

– Ты думаешь, это не маньяк?

– Может, и он. Но женщины разные по возрасту, внешности, профессии. Как он их выбирает?

– Общие знакомые не прорисовываются?

– Нет. Вы в курсе, что информация уже просочилась в газеты? – спросил Наполеонов.

Мирослава и Морис кивнули.

– Возле всех алые розы, вернее, одна на длинном стебле. За что журналисты не преминули уцепиться и преподнесли все в виде сенсации, щекочущей нервы обывателям.

– Чего ты хочешь от журналистов, – обронила Мирослава.

– Может, убийца связан с разведением или продажей цветов? – предположил Морис.

– Ты хочешь сказать, что это псих от Флоры?

– Это ведь не исключено?

– Не исключено…

Неожиданно взгляд Наполеонова загорелся, и он спросил:

– Помните «Убийство по алфавиту» Агаты Кристи?

– Но где здесь алфавит? – спросила Мирослава.

– Алфавита нет, но, может, убивают многих, чтобы скрыть одно убийство?

– Мысль интересная, – согласилась Волгина, – но меня лично она не вдохновляет.

– Это еще почему?!

– Было бы все слишком просто…

– А ты обожаешь сложности! – рассердился Наполеонов.

– Шур, не злись. Ты ведь и так прорабатываешь разные версии.

Он кивнул.

– Ну, и кто там из родственников может быть заинтересован?

– В первом случае как будто никто. Я подозревал Калинкина – бывшего ухажера невесты. Но у него теперь имеется приманка покрупнее Полетовой. Во втором случае, кроме завистников-коллег, актрису убить было некому. У третьей убитой, бизнесвумен Кукониной, детки, которые не внушают мне доверия. Что бы там ни было сказано про брачный договор дамы с женихом, она могла впоследствии передумать и оставить все деньги молодому мужу. Четвертой стала Королева – преподаватель английского в школе. Там заинтересованным лицом мог бы оказаться сын тетки, которая оставила ей квартиру, но он скончался раньше своей матери. Пятая жертва – Оксана Симоненко, жена бизнесмена. И я ума не приложу, кому может быть выгодна ее гибель…

– Мужу?

– Сначала я тоже так подумал, но свидетели утверждают, что Оксана вполне устраивала мужа и расставаться с ней он не собирался.

– Однако все может быть, – задумчиво произнесла Мирослава.

– Не спорю, – согласился Шура. – Может. Но розы портят всю картину…

– И все они убиты одним и тем же орудием?

– Угу, острым узким ножом.

На небе зажглись звезды. Из глубины сада повеяло прохладой.

– Ладно, – сказал Наполеонов, поднимаясь. – Я на боковую.

Морис и Мирослава еще немного посидели на террасе и тоже разошлись по своим комнатам. Дон зевнул, потянулся, спрыгнул с плетеного кресла и пошел следом за хозяйкой.

Утром Шура уже позавтракал оладьями, которые напек рано просыпающийся Морис, и собрался выходить из дома, когда спустилась Мирослава.

– Как спал? – спросила она.

– Крепко, – ответил Наполеонов, чмокнул ее в щеку, обернулся, бросил Морису: – Пока! – И через несколько минут они услышали шум отъезжающей машины.

Мирослава вздохнула и села за стол, обмакнула оладушек в блюдечко с медом, откусила кусочек, запила чаем и сказала:

– Не верю я, что это маньяк.

– Значит, Шура прав: кто-то пытается спрятать лист в лесу?

– Не думаю…

– Какие же остаются варианты?

– Не знаю. Если бы эти женщины хоть чем-то были связаны между собой…

Наполеонов тем временем решил поговорить с последней из подруг Оксаны Симоненко. Он позвонил на сотовый Студниченко. Она отозвалась минуты через две. Судя по ее хриплому голосу, женщина простудилась. Вскоре она сама подтвердила предположение Наполеонова, предложив ему приехать к ней домой, так как она приболела и на работу не идет.

Дверь следователю открыла пожилая женщина:

– Вы следователь?

Он кивнул и полез за удостоверением, но достать его не успел.

– Проходите, Таня вас ждет, – сказала женщина и указала ему на приоткрытую дверь в конце коридора.

Перед тем как войти, он тихо покашлял.

– Вы тоже простужены? – раздалось из-за двери.

– Да вроде нет, – улыбнулся он, входя. – Здравствуйте.

– Здравствуйте, присаживайтесь.

Наполеонов сел в кресло и рассмотрел лежащую на диване женщину. Ее каштановые волосы были заколоты в хвост на макушке, на высоких скулах алел румянец, вероятно, у Студниченко был небольшой жар. Но, судя по внимательному взгляду темно-карих глаз, к разговору со следователем она была готова.

– Вы ведь насчет Оксаны? – Она первой нарушила молчание.

– Да, Татьяна Владимировна.

– Мне девочки звонили…

– Вы часто собирались вместе?