СССР: назад в будущее

А вот и этаж дока. Перед тем как постучать в дверь Алина глубоко вдохнула и медленно выдохнула, приводя себя в психологический порядок. Бедняжку изрядно трясло, еще бы пережить такое. Но после упражнения, она взяла себя в руки, конечно же, настолько, насколько было это возможно. По крайней мере, внешне видно не было, что миг назад ее чуть было не изнасиловали. Сильная девчонка. Оно и не удивительно, наверное слабые в скорой не работают.

Док нажала на звонок.

— Ладно, пойду, — сказал я. — Завтра за тобой заеду.

— Спасибо, — тихо сказала док, смотря в пол.

— За что?

— За то, что спас меня.

Защелкал замок, дверь открыл отец. Он окинул взглядом дочь, потом сдвинул густые брови и посмотрел на меня, пытаясь понять, кто я такой. Я тоже к нему присмотрелся. Голубые глаза, прямые черты лица, темные волосы с проседью, худой, но жилистый. На вид лет шестьдесят. Одет в клетчатую сине-черную рубашку, рукава закаты по локоть, черные брюки.

Алина громко всхлипнула, плечи содрогнулись, она бросилась на шею отца и тихо заплакала. Постояв с несколько секунд, я негромко кашлянул и произнес:

— Я пойду. До завтра.

Алина посмотрела на меня, я увидел, что туш растеклась по щекам, а помада растерлась вокруг губ.

— Может, зайдешь? — вдруг спросила она.

— Да. И расскажете, что вы сделали с моей дочерью, — произнес отец, смотря на меня из-под бровей.

Уходить было как-то неправильно. Тем более было бы неплохо установить более тесный контакт с новым участником группы. Посмотреть чем живет и что представляет из себя ее семья. Очкарик сказал, что мать Алины в психушке, а отец инвалид. Интересно, интересно…

Я кивнул.

Небольшая двушка ничего особенного из себя не представляла, чем-то напоминала квартиру Антона интерьер — советский аскетизм. Разве что здесь на стене гостиной висел ковер. В углу стояло школьное пианино. Еще внимание привлекла картина на стене, красками изображена девушка, в ней узнал Алину.

Суровый настрой отца смягчила док. Сказала, что я ее коллега по работе — водитель скорой. Тогда взгляд отца немного стал мягче и он махнул рукой идти вслед за ним — в кухню. Я опустился на табурет около стола, отец чиркнул спичкой, зажег конфорку и поставил чайник. Алина зашумела в ванной комнате душем.

Теперь надо было что-то придумал, какую-нибудь легенду. Ведь он сейчас спросит, где была его дочь. И что ответить? В голову ничего путного не шло, еще чертовски болели ребра, мешали думать.

— «Перелом ребер не диагностирован. Выявлены множественные ушибы грудной клетки», — тут же отчиталась Эя.

— «Как думаешь, что ему сказать насчет Алины? Как оправдать ее отсутствие?».

— «По итогам проведенного анализа, я пришла к выводу, что стоит сказать правду — то есть, что имело место похищение. Остальное рекомендуется скрыть».

— «Ты с ума сошла?! Я не могу сказать, что ее похитила Оля и Геворк. Может еще и адрес сказать, где они находятся?»

— Рекомендую умолчать их имена. С высокой долей вероятности, он описал их приметы сотрудникам милиции. Пусть для него это останется похищением».

Заметил, что окна квартиры выходили не во двор, так что воплей Алины он не слышал. Наверное, это даже хорошо, а то бы вышел, еще и его задницу пришлось бы спасать.

Отец опустился на соседний табурет, сел ко мне полубоксом, потом выбил из пачки папиросу, чиркнул спичкой и закурил.

— Рассказывай, что стряслось.

Я пожал плечами.

— Да ничего особенного…

— Ты меня за дурачка не держи. Говори, все как было.

— Я и сам толком не знаю… прибежала ко мне домой, сказала, что ее похитили. Говорит. Что удалось вырваться. А дальше, привез ее домой. Вы в милицию сообщили?

— Сообщил.

— А они что?

— А ничего. Сказали будут искать. Даже в голову не идет, кто мог похитить мою Алечку… она ведь ни в какой плохой компании не замешана. Работа-дом, работа-дом.

— Может ее перепутали с кем-то? Ну или квартирой ошиблись…

— Да нет. Тот бугай, похититель, по имени ее назвал. Значит, знал куда пришел. Боюсь, что Алечка все-таки в плохую компанию попала. Может, это были торговцы наркотиками? Ведь на работе у нее наркотики есть, для тяжело больных. Может, заставляют выносить? А если раз вынесла, потом от них не отделаешься. А если откажешь — вот так придут и похитят, выбивать будут.

— А как вас зовут?

— Извини, не представился, Петр, — протянул руку.

— Павел, — сказал я и пожал сухую ладонь отца.

— А ты чего в маске? Болеешь?

— Ну да… но ничего серьезного, простуда всего на всего…

— Тебе бы водки с перцем накатить.

— Да я не пью…

— Это правильно. Пьянство до добра не доводит. Мать Алечки тебе в пример, допилась до белой горячки, а между прочим, когда-то в театре играла, актрисой была.

— Люди пьют не от хорошей жизни.

— От дурости своей они пьют, ветер в голове. У Гали все было: и семья, и театр, и дочь и вроде не промах был… Алкоголем она нагрузку снимала. Гастроли, вечные переезды, нервное напряжение… говорила, что не просто ей все это переносить. Говорю ей — брось свой театр к чертям собачьим, не видишь, что он тебя на дно тянет? Она не смогла. И вот итог — психушка.

— Мда, печально… А у Алины как с алкоголем?