СССР - потерянный рай

Не собираюсь хвалить СССР невзирая ни на что. Это моя Родина, но в него не вернешься, да и не следует - нужно строить более разумное и более эффективное государство. В СССР много что мешало жить, в том числе и блат, благодаря которому даже на заводах появлялись среди начальников такие люди, как Топильский. Честно говоря, его трудно назвать чижом, он из-за низкой квалификации был образцом отъявленного бюрократа, но от этого никому не было легче.

Я 22 года проработал на заводе с Петром Васильевичем Топильским, но ни разу не разговаривал с ним на отвлеченные темы - только по производству. Посему я не знаю, каков он был вне должности, вполне возможно, он был нормальным человеком, возможно, в остальных вопросах он и не был глупцом. Но как руководитель и как инженер - это был вопиющий примитив. К примеру, он действительно был уверен, что научно-исследовательская служба завода - это ленивые бездельники, которые никакой пользы заводу не приносят, само собой, он не упускал случая лишний раз об этом напомнить. Между тем его уверенность базировалась на полном непонимании того, зачем мы нужны. Как директор он не охватывал завод в целом: он не видел в нем единого организма, не понимал взаимосвязи между звеньями завода, не понимал их функций. Образно говоря, он был подобен генералу, который уверен, что победу можно одержать только тогда, когда у него в окопах много стреляющих солдат, и это не только главное, но и единственное условие победы. При этом этот образный генерал понятия не имеет, чем занимается разведка, как она действует и как использовать ее результаты. Посему уверен, что самое лучшее использование разведки - это посадить всех разведчиков в окопы, чтобы они тоже стреляли вместе со всеми.

Для Топильского исследовательские службы ЦЗЛ были отстоем, куда надо направлять людей, которых и никаким другим образом использовать нельзя, и уволить невозможно. Я был

первым мужчиной на рядовой должности в метлаборатории, причем попавшим на нее добровольно. До меня, да и после при все том же Топильском в метлабораторию направляли только окончивших институт женщин-металлургов и только при условии, что к их приезду на заводе не окажется свободной должности экономиста.

Слава богу, инженеры-женщины в метлаборатории были прекрасные, особенно толковой и надежной была Люда Чеклинская, но ведь надо же и понять, что инженерам метлаборатории работать приходилось и там, где мужики зарабатывают себе горячий стаж, и круглосуточно, и в местах небезопасных. Когда посылаешь на такую работу мужика, то все в порядке - остальные мужики там работают, и ты работай! А как быть с женщинами? Как их задержишь после работы, если детские садики закрываются в 19-00, а мужья работают посменно? Как их выведешь на работу в ночь? Когда есть и мужчины, и женщины, то проблем нет - мужики больше в цехах, а женщины больше заняты счетной работой. Но как ты организуешь исследовательскую работу, если в штате только женщины? Короче, очень трудно, когда у тебя в директорах завода придурок, но об этом я еще скажу.

Пары недель хватило, чтоб понять, что я не одинок в своей оценке Топильского. Когда он шел с обходом по цеху, то было видно, что все напрягаются: кто может удрать - удирают, кто не может - готовится ко всему. Вот появился директор, и у моих начальников - Хегая с Ениным - вид людей, которым объявили приговор, они, правда, не знают, за что и сколько, но знают, что объявили, однако у них выбора нет - им надо идти встречать Топильского. Мне, «помощнику», проще: я или остаюсь в комнате начальников смен, куда директор не заходит, или ухожу в склад готовой продукции, где он тоже редко появляется.

Но вот как-то заглядывает Енин и объявляет: «Друинский приехал!» Хегай бодро встал и направился к двери, мне стало любопытно, и я тоже вышел. У 42-й рядом с начальником цеха Березко стоял подтянутый с приличной сединой мужчина, он улыбнулся подошедшим Хегаю с Ениным, и было видно, что разговор с ними начался «не по делу», какой обычно случается, когда люди давно не виделись. Потом все повернулись к печи, несколько минут, судя по всему, обсуждали ее состояние, перешли к печи № 43. Мне подходить было неудобно, и я вернулся в комнату начальников смен. Минут через 10 снова заглянул Гаррик: «Тебя зовет Друинский». Я несколько удивился тому, что главный инженер узнал обо мне и решил познакомиться со мной прямо в первый день выхода из отпуска, однако шел я к нему, ни на что особо не надеясь, поскольку уже не знал, что ожидать на этом чертовом заводе.