СССР: страна, созданная пропагандой

Интересно, что Россия практически в это же время выпустила даже два доклада об изменениях в массовом сознании. Первый – авторства М. Дмитриева, С. Белановского и А. Никольской «Признаки изменения общественных настроений и их возможные последствия» [30]. Здесь выделены три параметра, которые четко отражают неудовлетворенность населения: высокая готовность к переменам, надежда на сильную власть (7 % участников фокус-групп) вытесняется запросом на справедливость (80 % участников), переключение на свой тип контроля, проявляющийся в ослаблении надежды на государство, стремлении рассчитывать на свои собственные силы.

Все это детальное изучение ментальной карты гражданина, которую позволяют создать социологические опросы. Если раньше первые социологи заработали в КГБ, а потом в закрытом отделе института социологии, то сейчас в России власть верит только исследовательскому центру ФСО (в полном наименовании: Служба специальной связи и информации Федеральной службы охраны), возникшему в 2003 году.

Дмитрий Рогозин, заведующий лабораторией методологии социальных исследований РАНХиГС, говорит по этому поводу: «У социологов есть поговорка, что лучший опрос – это допрос, и мы прекрасно знаем, что в тех же США опросные технологии поначалу развивались благодаря заказам военного ведомства. Но все-таки постепенное погружение социологического знания в область военной тайны не может не вызывать беспокойства. Закрытость „социологов в погонах” воспринимается ими самими (а зачастую и многими СМИ) как преимущество – знак качества и элитарности. Но на самом деле это уязвимость, потому что, закрываясь, ты не даешь оценить свою методологию, плодишь ошибки» [31].

Второй доклад и тоже на тему антиэлитных настроений исходит от холдинга Минченко-консалтинг, авторами которого являются Е. Минченко и др. [32]. Приведем два вывода еще и из этого доклада:

«Социально-политическая ситуация чаще всего оценивается как застой, причем c отрицательным содержанием. Существующее положение дел описывается не как стабильность (когда речь идет о застое брежневского времени), а как стагнация»;

«В сложившейся ситуации усиливаются две основных тенденции: рост социальной апатии, c одной стороны, и попытка выразить свое негативное отношение к происходящему на выборах, c другой».

Но есть еще вывод, который можно добавить к этому докладу. Он состоит в том, что власть перестает рассматриваться как «друг», а смещается постепенно на позицию «врага», несомненно, сильного, но «врага».

«Враг» – это также мощный объясняющий инструментарий, который оправдывает все. Не пошли зрители на фильм «Крымский мост. Сделано c любовью!», значит, виноваты боты, которые сбили его рейтинг [33], а не то, что деньги на фильм дали без конкурса, то есть без всякой критической оценки замысла [34].

Идеология исчезла из конституции, но не исчезла из жизни, поскольку власть не может без нее жить, так как стоит в ней в центре всего. Любая децентрализация несет смерть власти, поэтому ни на советском, ни на постсоветском пространствах она никогда не получает реального воплощения.

Современная идеология – это медиа идеология. Это то, о чем нам говорят c экранов ежедневно и еженощно, расставляя акценты на полюсах «друг – враг». Друг – тот, кто смотрит на власть позитивно, враг – негативно. Нюансы могут различаться, но в основе сегодняшней идеологии лежит именно этот принцип.