Стабилизатор. Минск 2041

Гнатиков и Бойцов, хоть и вынесли свой вердикт по делу Вербицкого, но покидать кабинет не спешили. Геббельс, искоса поглядывая на Марата, что-то шептал хитромордому депутату. Разница в росте была настолько велика, что Дмитрию Ивановичу пришлось наклониться, превратившись в знак вопроса. Не ускользнуло от Вербицкого и выражение угодливости, с которым Геббельс обращался к Бойцову. Толстый несомненно был глупее тонкого, но имел чин повыше.

– А что мне с этого будет? – круглая рожа депутата скривилась. – Что я буду с этого иметь?

Геббельс выпрямился и развел руками. Разговор был окончен. Бойцов вышел из кабинета сразу, а Гнатиков задержался, чтобы одарить Марата холодным блеском стекол очков.

Амба. Эти двое были для тебя хоть какой-то защитой. Теперь ты в полном распоряжении великого и ужасного Байдака. Через пару минут он напомнит, как ты заставил приседать его, прячась от собственной дубинки.

Вопреки мрачным прогнозам, капрал и шеренговый не стали вонзать свои клыки в тело Марата сразу. Петенька ограничился тем, что сковал руки арестанта за спиной. Затем присел к столу и кивнул на бутылку, которую в одиночку почти опорожнил Марат.

– Может, по рюмахе?

– Чрезмерное употребление алкоголя, Петр Петрович, может заставить вас думать, что вы умнее, чем депутаты, – тяжеловесно пошутил Байдак, разливая остатки самогона в два стакана. – Сейчас отведешь этого в подвал, а потом за пойлом сгоняешь. Чует мое сердце: сегодня дежурство покажется нам чересчур длинным. Эти… Весь кайф обломали!

– Надо было дестабила еще за воротами пришить. При попытке к бегству, – пожалел Петя. – На кой его сюда волокли, ума не приложу.

– Это уж точно. Заработали себе головную боль. Теперь и по ребрам как следует не пройдешься. Если Гнатиков узнает – вонять начнет.

– Начнет, не начнет, – шеренговый вытащил из кармана пачку сигарет, закурил. – Я все равно его маленько в чувство приведу. Руки очень чешутся.

– Только, чур, не калечить!

– Есть, не калечить…

Петя вытолкнул Марата в коридор, закрыл дверь кабинета и, не в силах больше сдерживаться, перетянул арестанта дубинкой по спине. Вербицкий рухнул на колени. Еще один удар заставил его распластаться на полу, уткнувшись носом в желтый линолеум. Шеренговый схватил Марата за шиворот, поставил на ноги и ткнул дубинкой между лопаток.

– Вали в камеру. На сегодня хватит.

Вербицкий проделал обратный путь, как в тумане. Поглощенный только одной мыслью – добраться до Петра Петровича и начистить ему морду. Вот и родная камера. Марат увидел Бельского, обхватившего ладонями прутья решетки, и улыбнулся ему. Бельский скривил губы в ответной улыбке.

Щелчок замка. Шеренговый втолкнул Вербицкого в камеру и собирался запереть решетку. А как же с браслетами? Он разве не собирается их снять?

– Петя, наручники-то сними, – тихо, но настойчиво попросил Марат. – Руки болят…

– Еще чего! Задница меньше болеть будет.

– Тогда не обижайся. При первой возможности я расскажу об этом Дмитрию Ивановичу. Думаю, Гнатиков тебя по головке не погладит.

– От бля! – Петя полез в карман за ключом. – Сука же ты, Вербицкий. Ничего, мы еще поговорим. Жестко. Когда Гнатиков потеряет к тебе интерес.

– Поговорим, Петя. Обязательно, поговорим.

Марат растирал затекшие запястья, наблюдая, как шеренговый сует пластиковый прямоугольничек в картоприемник. Мешавшую ему дубинку Петя сунул под мышку. За его плечом виднелось лицо Бельского. Вербицкий увидел в глазах собрата по несчастью нечто такое, что заставило его действовать. Момент был самым подходящим. Петр Петрович наклонился к решетке, а коридор… Он был достаточно узким. Вербицкий прыгнул вперед, выставив руку со сжатым кулаком. Шеренговый даже не успел удивиться. Удар в челюсть отбросил его к решетке камеры Бельского. Тот отреагировал молниеносно: сомкнул руки на шее Пети. Шеренговый издал звук, очень напоминающий свист воздуха из пробитой камеры. Бельский усилил захват. На лбу его выступили вены. Наконец глаза громилы вылезли из орбит. Бельский отпустил Петю и тот кулем свалился на пол. Бельский просунул руки через решетку. Дотянулся до карточки, которую все еще сжимали пальцы Пети. Взял ее и сунул в картоприемник. Щелчок. Бельский открыл дверь своей камеры и бросился освобождать Вербицкого. Когда Марат вышел в коридор, он первым делом пнул неподвижного Петю ногой под ребра.

– Чудно! – Бельский разглядывал карточку. – Универсальная штучка. Открывает любые двери.

– Надо связать этого борова.

– Само собой, – Бельский присел на корточки, снял подвешенные к брюкам наручники, грубо перевернул Петю на живот и защелкнул браслеты. – Хорошо бы и пасть ему кляпом заткнуть. А то ведь очухается и вопить начнет. Давай-ка, братан, свой носок.