Стаи. Книга 3. Столкновение миров

— Ранено несколько человек из охраны и прислуги градоначальника — на текущий момент известно о семи, средней и тяжёлой степени, даже губернатора камнем зацепило…

Вот тут уже точно на горизонте замаячила отставка… С грохотом…

— Среди нападавших вообще жуть, — его голос сел, взгляд заметался по записям. — Уже сейчас можно говорить о полутора сотнях погибших, тяжелораненых сотни четыре не меньше…

Он испуганными глазами впился в начальника, преградив ему дорогу:

— Шеф!!! Что тут за х…я случилась?!?! Нападавшие вдруг, ни с того, ни с сего, стали крошить друг друга в капусту!!!

Бондарь тяжело опустился на скамейку, нервно расстегнул ворот — несмотря на прохладу поздней ночи его кидало в жар, — и ответил:

— Эволэки умеют перехватывать управление над чужим сознанием, а через него и над телом. — Взгляд снова медленно поплыл вдаль, на устланное телами поле. — Они просто защищались…

В глазах рябило от множества огней проблесковых маяков, с оглушительным воем спешно садились прямо на дорогу и тут же взлетали санитарные вертолёты, мимо на каталке увозили очередного бандита с отсечённой рукой…

* * *

«Очнулись, голубчики!» — в голове, где-то в глубине черепной коробки хлестнуло плетью раздражение, но Анна Сергеевна вида не подала, оставив ярость и боль при себе.

У больничного комплекса настоящее столпотворение спецмашин с преобладанием полиции, допустившей грандиозный прокол и теперь спешно латающей дыры. Надо было сразу по приезду эволэков в столицу оградить детей и их наставников от опасного соседства неспокойных кварталов, но… Задним умом все крепки!

Теперь уже придётся просто разгребать последствия, а последствия могут быть самые тяжёлые: едва-едва удалось унять не на шутку разбушевавшихся граждан, уже двинувшихся громить кварталы мигрантов, хотя особого смысла в этом не было. Печально, но факт: хоть большинство преступников и оказались вынужденными поселенцами, но хватило подонков и из коренных жителей, в основном, безмозглый молодняк, сидящих на наркотиках, но легче от этого не становилось.

Императрица сразу распорядилась ни в коем случае не допускать соседства раненых работников Института и нападавших в одних лечебных заведениях. Для врачей, чтящих клятву, нет разницы преступник ты или жертва, но сорвавшимся с цепи эволэкам до этих высоких материй нет никакого дела. Вот и пришлось отделять зёрна от плевел…

В палатах тишина, только соратницы рыдают в коридорах, дожидаясь вестей из операционных. Все настолько шокированы случившимся, что появление монаршей особы со свитой чиновников почти никем из эволэков и кураторов не замечалось, только когда Императрица доходила до личного общения, а это обязательно было у каждой группки, столпившейся в ожидании хороших или плохих вестей, тогда…

По-разному реагировали, так и должно быть. Кто-то не обращал внимания ни на слова, ни на материнскую ласку, смотрел в одну точку в стене напротив, кто-то из девушек просто плакал на груди навзрыд, иные, не выдержав, кричали в лицо старшим офицерам, а то и самой Владычице страшные упрёки в бездействии и недальновидности. Она терпела всё. Заслужила…

Лидеры кланов сохранили самообладание и даже приветствовали Анну Вторую положенным образом, но в тоне завязавшегося тут же разговора чувствовался холодок:

— Мы не можем найти четверых, — без предисловий начала Диолея. — Пропали Камила, Ульяна и Ролона из Клан Флоры, и Элан. Вы не подскажете, где их искать?

— Девочки живы, — по памяти ответила Императрица, — у них слишком тяжёлые травмы головы, на счету была каждая минута, их отправили вертолётами в военный госпиталь имени Бурнова, там практика операций на мозг лучше.

— Как они? — сопя от едва сдерживаемого раздражения, бросила Нариола.

Её клану досталось больше всех остальных вместе взятых — палатки с флористами оказались ближе всех к воротам парка, а спускать силу с поводка многие её подчинённые просто не умеют. Это воспитанники Диолеи порвут кого угодно, а вот они…

— Плохо, — не стала юлить Владычица, бесполезно, — врачи дают обнадёживающий диагноз, но только на жизнь, как таковую. Скорее всего, выкарабкаются, но…

— А Лис где? — не удержалась Мирра, перебив незаконченную фразу.

Анна Сергеевна пару секунд помолчала, даже не зная, как и сказать невероятную новость, тем более о человеке, только-только потерявшем семью. Её глаза на секунду сощурились, словно впитывая бьющий в окна свет поднявшейся из океана Авроры.

— В тюрьме.

Лица старост стали белее больничных простыней, и четыре удивлённых выдоха были ей ответом, полным изумления:

— Где?!?!

* * *

В камере очень тихо. Тихо настолько, что не получится остаться наедине с собственными мыслями: малейшее движение хвоста, и шерсть царапает жёсткую подстилку, а дёргается хвост постоянно. Рефлекс.

Едва заметный подъём груди отдаётся в чутких ушах хрипом — боль никак не уходит из груди, хотя прошло уже… Сколько?..